— Кэролайн, — с нажимом произнёс он, цепляясь пальцами за её затылок и с силой давя на него, прося — умоляя — коснуться его возбуждённого члена губами, уже представляя тот привкус наслаждения, что они сулят.
И она покорно опустилась перед ним на колени, смотря снизу вверх, наслаждаясь его властностью, страстью, порочно горящей в глазах, и видя, что слишком сильно его желание.
Дразняще подув на его член, Кэролайн наконец обхватила губами головку, чуть пощекотав языком, прежде чем глубже принять его, скользя губами и языком по всей длине, изредка чуть задевая зубами, даря острое наслаждение и стараясь вобрать его полностью, стремясь доставить ему удовольствие, которое он может испытать лишь с ней.
Его пальцы запутались в её волосах, направляя движения, задавая темп, и в какой-то момент он зарычал, с силой оттянув их назад, ощущая, что вот-вот кончит. А этого он позволить себе не мог. Ведь ещё недостаточно насладился её совершенным телом. Она с усмешкой смотрела на него, прекрасно понимая, почему же он её остановил. Ведь он потерял свой обожаемый контроль над ситуацией.
Будто бы ещё больше издеваясь, Кэролайн пальчиками прошлась по нежной коже его члена, тут же ощущая стальную хватку на своих запястьях, пресекших все её попытки закончить начатое.
— Какая же ты строптивица, — прошептал Клаус, довольно улыбаясь и, вынудив её встать на ноги, потащил к кровати, опрокидывая хрупкое тело на мягкий матрас, застеленный чёрным постельным бельём.
Кэролайн смотрела, как он потянулись к пуговицам рубашки, ловко расправляясь с ними; смотрела на то, как он снял с себя штаны и боксеры, до этого приспущенные до коленей, оставаясь перед ней абсолютно голым, с прожигающим насквозь желанием во взгляде.
Обхватив её лодыжки, он мягко прошёлся по ним пальцами, так невинно и нежно, вызывая её довольную улыбку. А затем, резко дернул её на себя, вынуждая перевернуться на живот и ощутить обжигающий шлепок на своей правой ягодице.
Её вскрик был усладой, нектаром для него, за ним последовал её довольный и протяжный стон, когда его губы нежно коснулись пылающей кожи, даря ей ни с чем несравнимые ощущения от этой смены его ласк. В этом и был весь Клаус. Такой многогранный, изменчивый и порывистый. Его ладонь вновь опустилась на её ягодицы с громким хлопком, вынуждая белоснежную кожу тут же заалеть. Стон сменялся криком, а крик вновь стоном, вынуждая её метаться на постели и ёрзать от желания ощутить его наконец в себе, до боли желая обхватить тугим кольцом своих мышц его твёрдый член.
Перевернув её вновь на спину, вынудив поморщиться от лёгкой боли, Клаус навис сверху, несдержанно раздвигая её ноги и наполняя, медленно, плавно и так нежно, вызывая в ней дрожь и сладостный всхлип.
Он тут же набрал темп, двигаясь в ней в своей привычной манере. Несдержанно, отрывисто и страстно, ощущая накатывающее на тело желание и видя, что она так же сгорает в его огне, плавясь под этими движениями, заставляющими её громко стонать, не боясь быть кем-либо услышанной.
Кэролайн отдавалась ему, цепляясь в его тело, и умоляла его не останавливаться, продолжать эту умелую пытку, сводящую с ума и заставляющую терять связь с реальность. Казалось, что ещё одно движение внутри её тела и она сорвётся, окунётся в сладкое чувство, именуемое оргазмом. А он неотрывно смотрел на неё, двигаясь в ней несдержанно и быстро, ловя губами её стоны и покрывая лёгкими поцелуями её лицо, шею, грудь, крепче сжимая ладонями бёдра, впиваясь в них пальцами и ускоряясь ещё больше, желая забыться и ни о чём не думать больше. Но как назло мысли всё крутились и крутились в голове. Должен. Он должен её отпустить.
И Кэролайн вдруг громко закричала, содрогаясь в его руках и возносясь к звёздам, всё ещё чувствуя его мощные толчки внутри неё. Отрывистые и сильные, выдающие то, насколько и он близок к оргазму. Войдя в неё максимально глубоко, Клаус застыл, с гортанным стоном изливаясь внутрь её лона и стараясь восстановить сбившееся дыхание.
***
Она молчала, сидя на краю кровати и завернувшись в простыню. Молчала и смотрела, как он одевается медленнее обычного, будто бы оттягивая момент расставания. И сердце в её груди пропустило удар, вынуждая её напряжённо замереть.
— Кэролайн, — наконец начал Клаус с несвойственной ему нерешительностью.
А она всё ещё смотрела на него со страхом в глазах и ждала, когда он скажет эти слова, ждала; когда он своими словами разрушит её мир.
«Я больше не приду» — слова эхом громко раздались в её голове, ударили набатом и вынудили на миг зажмуриться.
А он как назло молчал, медлил, потупив взгляд, и не решался сказать. Клаус не видел, как в её глазах блеснули слёзы, а плечи понуро опустились. Она ждала этих слов будто приговора, зная, что без него жить уже не сможет. Его уход равноценен смерти.
— Я…
Её сердце тревожно замерло в груди, а стоящий в горле комок слёз мешал ей дышать. Клаус вдруг заметил её состояние и, взяв её дрожащие, холодные пальчики в свои ладони, присел на корточки перед ней, согревая их горячими прикосновениями губ и заглядывая в потухшие голубые глаза.
— Я люблю тебя.
И Кэролайн вздрогнула, смотря на него удивлённо и растерянно, смотря с жадностью и отчаянием.
Слёзы наконец обрели свободу, катясь по её щекам, а губы, нервно искусанные в кровь, вдруг расплылись в счастливой улыбке. И весь её мир расцвел, окрашиваясь в яркие — безумно яркие — цвета.