- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »
Леон Грок ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ ПОД ВОДОЙ Приключенческая повесть (Затерянные миры. Том ХХI)
I КАК Я ПОЗНАКОМИЛСЯ С ЖЕРОМОМ-НАПОЛЕОНОМ РИККАРДИ
Был воскресный вечер, когда я впервые увидел человека, который изменил мою судьбу и вовлек меня в самое экстравагантное приключение, какое только можно вообразить. Не так давно я начал работать репортером в «Гран Квотидьен» и в тот вечер меланхолически курил сигарету за сигаретой в ожидании любого события, что заставило бы меня покинуть редакцию в погоне за какой-нибудь мимолетной сенсацией. Я хорошо все помню, как будто это случилось вчера. Стоял декабрь — очень холодный, сухой и ветреный декабрь. Я грелся, прислонившись к батарее центрального отопления, и следил за легким синим дымком сигареты. Не стоит недооценивать предчувствия. Могу поклясться, что при виде рассыльного с визитной карточкой в руке меня внезапно что-то кольнуло в левую сторону груди. В огромном зале новостей собрались в это время почти все редакционные сотрудники газеты, и все-таки я ни на секунду не сомневался, что карточка предназначена мне и никому другому. Неожиданно и с полной ясностью я осознал, что этот прямоугольничек из тонкого картона вот-вот перевернет вверх ногами всю мою жизнь. И действительно, мальчишка-рассыльный подошел ко мне и протянул карточку со словами: — Вас хотят видеть, месье Персан. На визитной карточке я прочитал: ЖЕРОМ-НАПОЛЕОН РИККАРДИ ПромышленникИмя было мне незнакомо. — Этот человек желает видеть лично меня? — Да, месье. Странное дело! Почти каждый вечер я без всякой опаски принимал множество визитеров: одни читатели хотели навести какие-то справки по поводу той или иной моей статьи, другие делились со мной какой-либо новой информацией… но эту карточку я крутил в руках и почему-то медлил. Я осторожно спросил: — Он не похож на попрошайку? — О! Месье! — улыбнулся рассыльный. — Одна его шуба стоит несколько тысяч, а на мизинце у него перстень и бриллиант в нем размером с фасолину. — Ну хорошо. Проведи его в салон. Я сейчас буду. «Салоном» в «Гран Квотидьен» называлось конторское помещение для приема посетителей, обставленное чуть получше других. Я направился туда, механически повторяя про себя звучное имя: «Жером-Наполеон Риккарди». Выходя из зала новостей, я услышал, как один из моих коллег-репортеров сказал: — Черт возьми! Наш Рене Персан, оказывается, на короткой ноге с миллиардерами!.. Честно говоря, в тот день Жером-Наполеон Риккарди мало походил на миллиардера, несмотря на замеченные рассыльным шубу и бриллиантовый перстень. Живо вспоминаю, как он стоял тогда у дешевенького стола, нервно постукивал по столешнице большими крепкими пальцами и глядел на меня необычайно проницательным взглядом. Под роскошной шубой, которую он расстегнул, виднелся непритязательный готовый костюм. На нем были грубые ботинки, могучая шея вольготно возвышалась над мягким воротничком и узким галстуком, повязанным небрежным узлом. Седые, растрепанные и взъерошенные волосы увеличивали и без того массивную голову. Смело вылепленный нос, упрямая челюсть, квадратный подбородок и широкие плечи создавали впечатление спокойной и уверенной силы.
— Вы Рене Персан? — спросил он отчетливым, немного суховатым голосом — голосом человека, не привыкшего тратить время впустую. Я кивнул, и он продолжал: — Несомненно, вам известно, кто я такой, по крайней мере понаслышке? Я не пошевелился. Он с некоторым нетерпением, выдававшим простоватое тщеславие, пояснил: — Риккарди, «кожаный король»… Тогда-то я и прозрел! Не пойму, как случилось, что я не сразу вспомнил фамилию Риккарди. Видимо, меня сбило с толку имя «Жером-Наполеон» — его редко упоминали, когда говорили об этом странном человеке. В одну секунду я припомнил все, что слышал о нем. Во время последней войны Риккарди поставлял армиям союзников сапоги, ботинки, ремни, портупеи и прочие кожаные составляющие обмундирования. Иные злые языки даже уточняли: «поставлял обеим воюющим сторонам». Но никто и никогда ничего не мог доказать, а после того, как я близко познакомился с Риккарди, я могу смело заверить, что все это чистейшая клевета. Так или иначе, Риккарди и в самом деле был миллиардером или, точнее говоря, одним из тех обладателей громадных состояний, которые и сами не помнят, сколько у них денег. Происхождения он был достаточно скромного и, надо сказать, несколько кичился своим колоссальным богатством, достойным «Тысячи и одной ночи». Его эксцентричные выходки, порожденные непомерной гордыней и непобедимым упрямством, часто давали пищу парижской хронике. В его характере парадоксально и удивительно сливались самые противоречивые черты — королевское стремление повелевать и всегда, даже вопреки доводам разума, верить в свою правоту, щедрость набоба и добросердечие сочувствующего ближним филантропа. Незадолго до нашей встречи ему вдруг вздумалось разбить в центре Парижа собственный огромный сад. За солидное количество миллионов он тут же купил несколько домов и немедленно обрек их на снос. Затем до него внезапно дошло, что изгнанным из этих домов людям пришлось нелегко, хоть они и получили щедрую компенсацию за ущерб, и что они фактически лишились крова — и он построил в пригороде целый квартал хорошеньких особнячков, которые совершенно бесплатно предложил изгнанникам… Таков был человек, стоявший передо мной. Нетрудно понять, что я сгорал от любопытства. Чем вызван этот неожиданный визит? По моему виду Риккарди догадался, что я наконец узнал его, и продолжал более вежливым тоном: — Меня направил к вам мой старый друг Мартен-Дюпон. Он очень хорошо о вас отзывался. — Мартен-Дюпон, видный филолог? — переспросил я с удивлением. Что общего могло быть между такими разными людьми — кожаным королем и выдающимся ученым, и почему он называл Мартен-Дюпона своим «старым другом»? Как видно, это наивное удивление отразилось на моем лице, так как Риккарди сопроводил свой ответ легкой иронической улыбкой: — Он самый… Мы учились читать за одной школьной партой. Эх, давно это было! Мы избрали в жизни разные пути,
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (15) »