но детская дружба осталась нерушимой… Однако перейду к тому, что привело меня сюда. Мне нужен доверенный секретарь, мое второе «я», который должен повсюду сопровождать меня и которому я мог бы поручить все мои личные дела. Что касается промышленных и денежных вопросов, людей у меня достаточно. Мне просто нужен сообразительный, расторопный секретарь, умеющий писать без ошибок — сам я за неимением времени так и не научился. Сегодня, обедая с Мартен-Дюпоном, я спросил, не знает ли он подходящего молодого человека. Он назвал вас. Я привык сразу выполнять задуманное и потому, не откладывая, пришел за вами.

— Но… — возразил было я.

Я был немного ошеломлен этим свалившимся на меня предложением. Я хотел сказать Риккарди, что люблю свою профессию, не желаю ее менять и не испытываю особой склонности к работе, которую он мне предлагал или, говоря откровенно, навязывал.

Риккарди не дал мне договорить.

— Я вас понимаю. Вы хотите знать условия.

И он назвал сумму.

Втрое большую, чем я зарабатывал в «Гран Квотидьен».

В моей обороне была пробита ощутимая брешь… Но я все еще не сдавался.

— Позвольте мне подумать… — произнес я.

— Так и быть! — отозвался Риккарди.

И, поглядев на часы, спокойно сказал:

— Вы дадите мне ответ через четверть часа. Если, как я надеюсь, вы согласитесь, я найду вашего редактора, извинюсь за то, что забираю вас к себе — кстати, обещаю, что он вас простит — и сегодня же вечером дам вам небольшое и довольно оригинальное поручение.

Его прямота и быстрота решений подкупили меня. Предложение определенно было соблазнительным, и я воскликнул:

— За дело! Прочь ненужные размышления, месье! Я согласен.

— В добрый час! Клянусь, вы не пожалеете. А сейчас мне нужно найти вашего редактора…

— А мое задание, месье, моя миссия?

Мне не терпелось узнать, в чем состояло «довольно оригинальное» поручение, с которым я должен был приступить к своим новым обязанностям. По характеру я большой романтик. Помню, я не без удовольствия думал, что на службе у этого необычного человека меня наверняка ждут любопытные приключения. Но действительность, как вскоре увидит читатель, превзошла самые смелые ожидания.

Мой вопрос пришелся Риккарди по душе.

— Превосходно! — сказал он. — Мне нравится, что вы не относитесь к работе равнодушно. Хорошо! Пока я буду беседовать с вашим бывшим начальником, прошу вас сделать все необходимое, чтобы завтра это объявление появилось в ведущих парижских газетах.

Он протянул мне листок бумаги, на котором значились следующие загадочные слова. Я запомнил их наизусть:

«ТРЕБУЕТСЯ смелый инженер для реализации гигантского проекта, считающегося невыполнимым. Кандидатов просим явиться между 14 и 16 часами» и так далее.

Ниже следовал адрес Риккарди.

Я вздрогнул от удивления.

Кожаный король усмехнулся и спросил своим отчетливым негромким голосом:

— Поздновато? До завтра не успеть?

— Вероятно… — пробормотал я, загипнотизированный необычайным объявлением.

— Пустяки! — продолжал Риккарди. — Я заплачу, сколько потребуется… Увидимся позже!..

II ЧТО ИМЕННО «СЧИТАЕТСЯ НЕВЫПОЛНИМЫМ»

Только на следующий день Жером-Наполеон Риккарди поделился со мной некоторыми подробностями своего «считавшегося невыполнимым» проекта, для которого искал через газеты «смелого инженера».

Все утро он посвящал меня в мои новые обязанности, а после предложил остаться на второй завтрак, не преминув заметить:

— Разумеется, дорогой Персан, место за нашим столом всегда будет для вас приготовлено. Но вы полностью свободны в выборе и можете завтракать, обедать и ужинать у себя или где-либо еще.

Я поблагодарил Риккарди и последовал за ним в столовую, где он представил меня высокой светловолосой девушке с открытым и приятным лицом.

— Месье Рене Персан, мой новый личный секретарь… Моя дочь Полетт…

Я почтительно поклонился, однако Полетт протянула руку, энергично потрясла мою и сказала четким голосом, на удивление похожим на голос миллиардера:

— Мы будем часто встречаться, месье Рене, и я надеюсь, что мы станем добрыми друзьями.

Ее доброжелательность с первой минуты покорила меня. Я воскликнул:

— Надеюсь на это всем сердцем, мадемуазель…

Мы атаковали закуски, а тем временем Полетт спросила отца:

— Ну что? Начался уже парад «смелых инженеров»?

— Ты слишком торопишься, малышка, — ответил Риккарди. — Сегодня в послеобеденные часы я встречаюсь с целой когортой молодых, неизвестных и дерзких изобретателей. Среди них я надеюсь найти ту единственную редкую птицу, что мне нужна…

— Я сама не своя от нетерпения, — вздохнула Полетт. — Так хочется поскорее узнать, можно ли осуществить твой грандиозный проект…

Я был живо заинтригован этим диалогом и, решив, что положение секретаря миллиардера позволяет мне это, осмелился вмешаться:

— Позволите ли вы, дорогой месье, задать вам вопрос?

— Пожалуйста… Но называйте меня просто «патроном». Это лучше отражает наши отношения.

— Слушаюсь! Если я правильно понимаю, вы, патрон, задумали какой-то гигантский проект. Но вы ведь можете обратиться к тем, кто уже зарекомендовал себя в работе над важными проектами, нанять человека, чьи успехи пользуются заслуженной известностью… Почему же вы ищете инженера наугад?

— Да потому, — ответил Риккарди, — что к известным инженерам я уже обращался, и все они отказались!

Вслед за этим неожиданным заявлением кожаный король немного помолчал и с горечью продолжал:

— Некоторые подняли меня на смех. Другие предложили поискать не инженера, а психиатра. Третьи согласились подумать над проектом, но лишь для того, чтобы с помощью различных — и, между прочим, довольно весомых аргументов — доказать его несбыточность… Согласен, трудности серьезны, но я утверждаю, что их можно преодолеть! В любом случае, я готов сделать все, даже невозможное, ради воплощения моей идеи в жизнь!

Произнося эти слова, он гордо поднял голову. Его глаза горели.

В эту минуту он виделся мне олицетворением пылкой и непреклонной воли, и я машинально произнес вполголоса знаменитую фразу:

— «Нет нужды надеяться, чтобы предпринимать, и преуспевать, чтобы упорствовать»…^[1]

— Браво! — воскликнула Полетт. — Этот девиз так подходит для папы… и для меня!..

Риккарди улыбнулся.

— Мы забыли,