Литвек - электронная библиотека >> Юхан Борген >> Современная проза >> Слова, живущие во времени. Статьи и эссе >> страница 2
довольно-таки неодинаково оценивают эту сторону своей деятельности. Бывает, что и несколько пренебрежительно. Но почему, собственно говоря? Лично мне занятия журналистикой всегда доставляли радость и оттого еще, что кому-то они приносили пользу. Польза, раздражение, несогласие, неудовольствие — в сущности, все едино. Хорошо сделанная литературная статья или эссе создает более ощутимый контакт с читателем, чем книга» (с. 78 наст. изд.).

Несомненна роль журналистики в оттачивании писательского мастерства, кроме того, знакомство с газетной средой явилось для Боргена проникновением в одну из важных сторон общественной жизни и послужило пищей для размышлений, в частности, о роли современных массовых средств информации в жизни человека. Кроме того, сатира на нравы буржуазной прессы, как и на буржуазные мифы, создаваемые радио и телевидением, — одна из важных тем в творчестве писателя. С ней мы встречаемся и в новеллистике Боргена разных лет («Кто есть кто», «Письмо от умершего друга»)[6], и в первом крупном его романе «Лета нет», и в драмах («Аквариум»), и в романах 70-х годов «Шаблоны», «Моя рука, мой желудок».

В первые месяцы оккупации Борген продолжал печатать в газете «Дагбладет» свои сатирические заметки, подписанные Мумле — Гусиное Яйцо. Этот фольклорный персонаж, смешной, непоседливый человечек, названный американским критиком Рэнди Берн «Северным Пантагрюэлем», определял стиль юморесок, написанных Боргеном, живых, остроумных, очень актуальных.

Если в тревожное предвоенное время в очерках Боргена нашли непосредственное отражение такие важные политические события, как присуждение Нобелевской премии мира Карлу Осецкому, закулисные махинации, связанные с продажей оружия фашистской Германии, нюрнбергское заявление Гитлера о «дружественных намерениях» немцев в Чехословакии, вторжение Германии в Польшу, то очерки периода оккупации написаны «эзоповым» языком.

Затрагивая на первый взгляд сугубо нейтральные, незначительные темы, писатель находил возможность рассказать читателю между строк о том, что происходит в мире, и дать этому свою оценку, показать, что в стране есть силы, противостоящие врагу. Так, исполнены глубокого смысла слова о том, что «неожиданно» в Норвегию пришла зима, что географические карты стали теперь дороги и разумней карты чертить прямо на доске. «Здесь была Европа», многозначительно говорит писатель. В одном из очерков постоянно повторяются слова «в Осло жизнь протекает нормально». Повторяются так намеренно навязчиво, что приобретают противоположный смысл. К тому же они звучат под соответствующий зловещий аккомпанемент. «Бра, бра, бра»[7] — слышит народ по радио. «Кра, кра, кра», — кричат вороны. «Вы еще живы?» — говорит вместо приветствия каждому из покупателей добродушная лавочница фру Юхансен постоянный персонаж Боргена. А разговор о том, что колбасу надо бы поперчить: «Мы ведь здесь среди своих соотечественников», — как многозначительно замечает покупатель, напомнит известный каждому из норвежцев случай с ненавистным предателем Квислингом, получившим по заслугам, когда на одной из улиц Осло его избили и засыпали глаза перцем. Эссе «Росток», в котором «крохотное растение становится как бы символом надежды о надежде», вселял в людей веру в наступление лучших времен. Вскоре газета «Дагбладет», в которой сотрудничал Борген, была запрещена, а сам писатель, выполнявший к тому же непосредственные поручения руководителей Сопротивления, вместе с другими своими соратниками арестован и заключен в концлагерь Грини. Через полгода гитлеровцы выпустили писателя на свободу, вероятно, с провокационной целью.

Зная, что новый арест неминуем, он был вынужден бежать в Швецию, где продолжал борьбу. В Швеции Борген поддерживал тесную связь с норвежским движением Сопротивления. Он был одним из тех, кто непосредственно встречал беженцев из Норвегии и Финляндии, стоя в морозные ночи у пограничной полосы. Борген занимался изданием нелегальных стихов Нурдаля Грига и переправлял их в оккупированную Норвегию.

В Швеции была издана книга «Дни в Грини». Она тайно писалась в самом лагере (1941–1942) и представляет собой своеобразную стенограмму его жизни. Причем цель Боргена — не столько запечатлеть ужасы заключения, ставшие печально известными всему миру из множества аналогичных свидетельств, сколько осмыслить происшедшее с ним в неразрывной связи с событиями в стране, через свою судьбу постигнуть судьбу своего народа. В «Днях в Грини» нашла отражение атмосфера времени, дух народа угнетенного, но непокоренного, в ней звучит вера в победу и призыв к борьбе. В 1944 году под псевдонимом Хельги Линд Боргеном была написана книга «Это приносит плоды».

Перед мысленным взором писателя проходят люди, выходящие из домов и берущиеся за руки, и эти крепко сцепленные руки являют собой бесконечные цепи, способные мгновенно «сжаться в единый кулак», противостоящий агрессору. Эти руки, крепко сжимающие одна другую, представляются Боргену символом взаимопомощи, человеческого единства и братства. И если кто-нибудь гибнет в борьбе, выпадает какое-то звено в цепи, то на место его встают новые борцы и руки еще крепче сжимают друг друга. И в этом сила Отечественного фронта, движения Сопротивления — то, чего, по мнению Боргена, никогда не понять оккупантам. Эту живую цепь рук он видит как сильное, гибкое, неуловимое существо, попытки победить которое вызывают у писателя ассоциацию с эпизодом борьбы Пера Гюнта с Великой Кривой, «существом без начала и конца, которое нельзя охватить единым взором».

По словам Боргена, в описываемый период борьба вступила в «заключительную», самую свою трудную фазу, когда нужно терпение в ожидании конечных результатов тяжелой каждодневной нелегальной работы.

«Нет скепсису!» Борьба необходима. Она приносит плоды — в этом основной пафос книги.

В это же время в Стокгольме вышло эссе о Нурдале Григе. Борген назвал Грига «звеном», «вехой» в национальной борьбе, употребив трудно переводимое в данном случае слово «ledd», часто употребляемое в книге «Это приносит плоды». В ней есть элемент публицистичности, но в целом это лирический очерк, поражающий своим эмоциональным накалом, в ней горечь утраты и восхищение жизнью, творчеством и героической смертью поэта. Его трагическая гибель, когда в ночь на 3 декабря 1943 года бомбардировщик, на борту которого находился 42-летний Нурдаль Григ, был сбит над Берлином, исполнена для Боргена глубокого смысла.

В первое послевоенное время прогрессивная интеллигенция Запада была исполнена оптимистических надежд, в частности большинство художников были убеждены