отблагодарил его именным оружием.

А пока достоверно одно, что между рождением старшего сына - Михаила в ноябре 1918 году и до появления второго сына Алексея в июле 1921 у их отца Василия Антонова вполне нашлось бы время для того, чтобы повоевать на фронтах гражданской войны.

Вообще в революции и гражданском противоборстве ст. Грязи отмечена двумя событиями: убийством князя Вяземского и рейдом генерала Мамонтова по тылам красной армии.

«Князь Борис Вяземский был убит солдатами 24 августа (6 сентября) 1917 года на станции Грязи после того, как по его приказу с целью предотвращения новых разгромов поместья был разобран мост на плотине с водоспуском через реку Байгору. Однако эта попытка спасения не имела успеха. Вяземский был арестован и вскоре погиб. Газета «Тамбовский земский вестник» сообщала 26 августа 1917 года в заметке «Разгром Лотаревского имения и убийство кн. Б. Л. Вяземского»: «…Ночью под 25 августа были получены телеграммы от Усманского уездного комиссара М. Д. Русанова и Председателя Усманской земской управы М. М. Охотникова. В этих телеграммах сообщалось, что арестовавшая кн. Б. Л. Вяземского толпа поставила условием освобождения его из-под ареста немедленное отправление на фронт. Князь согласился на это условие и под конвоем был отправлен толпой на станцию Грязи для дальнейшего следования в действующую армию. В это время через Грязи шел поезд с войсковым эшелоном. Эшелон задержался в Грязях и, узнав о происшествии с кн. Вяземским, начал тут же издеваться над ним и после жестокого истязания князь был убит озверевшей толпой. Далее в телеграммах сообщалось, что богатейшее, одно из культурнейших имений в России — Лотаревское имение кн. Вяземского разгромлено совершенно».

Интересно присутствовали ли при этом кровавом событии Василий Антонов и Иван Алексеев?

Отец как-то рассказывал, что Василий Степанович вместе с тестем Иваном Михайловичем Алексеевым, якобы, воевали на одном бронепоезде. И если это так, то, скорее всего, они могли отражать Деникина или рейд Мамонтова.

«Заняв Тамбов, передовые части Мамонтовцев повели наступление на г. Козлов, где находился штаб советского Южного фронта. 22 августа, после четырехдневных боев на укреплениях города, он был взят атакой 45-го Платовского полка под командой войскового старшины Бодрухина. Советский штаб бежал в г. Орел. Здесь уничтожены: интендантская база, инженерный и санитарный склады, громадный запас артиллерийских снарядов, много автомобилей, мотоциклетов и несколько аэропланов.

25 августа ген. Мамонтов двинул свои корпус дальше, причем главные силы пошли прямо на запад к г. Лебедянь, в то время как правофланговые полки заняли на время гор. Ранненбург, а левофланговые удерживали жел. дорогу Козлов-Грязи.

28 августа, пройдя за три дня около ста километров, ген. Мамонтов без боя вошел в гор. Лебедянь, на правом высоком берегу Дона, а в ночь на 1-е сентября части корпуса заняли Елец, где захвачены большие запасы военного снаряжения и взорвано 36 вагонов со снарядами.

Через три дня полки двинулись тремя колоннами на юг и на восток. 6-го сентября ими заняты станции Касторная и Грязи. В тот же день к-р корпуса получил категорический приказ командующего Донармии, двигаться дальше на юг и содействовать 3-му Донскому корпусу в его боях с 8-й сов. армией. На следующий день одна из колонн заняла Усмань, а к 11 сентября все три колонны, объединившись, ворвались в г. Воронеж».

А позднее якобы попал Василий Степанович уже на Восточный фронт, так как иначе не мог бы он рассказывать о Тухачевском и получить от него именной пистолет.

Заканчивал же он гражданскую войну, судя по рассказам сына Алексея, в Средней Азии. Мой отец утверждал, что на спине Василия Степановича имелась отметина после встрече с басмачами. Ему на спине вырезали ножом пятиконечную звезду.

Что из этого правда, а что нет, не знаю. Сам я деда живым не застал.

После гражданской войны и похода в Среднюю Азию Василий Антонов, вроде как, одно время работал в ЧК, но, то ли из-за расшатанной нервной системы, то ли из-за малограмотности, был выведен за штат и брошен на заведывание общепитом. Однако связи с органами не терял. (Бывших чекистов не бывает) Однажды дед даже сумел задержать опасного преступника, объявленного в розыск.

Встретил он бандита в общественном туалете вокзала. Опознав врага, не мудрствуя долго, Василий Степанович скрутил свой поясной ремень в трубку, а потом, уперев его в спину преступника, на словах дед сообщил бандюгану, что это - револьвер и при лишнем движении, он, дескать, будет стрелять не задумываясь. Отконвоировав преступника в милицию, Василий Степанович показал ему "оружие", с помощью которого он его задержал. Бандит страшно и грязно ругался...

В конце концов, все войны закончились и наступила мирная жизнь в новой уже социалистической стране. В семье Василия и Анны Антоновых кроме старших детей Александра (1910), Михаила (1918), Алексея (1921) появилось еще двое ребятишек: младший сын Владимир (1924) и общая любимица Верочка (1926). К этому времени семья жила в Грязях в этом доме.

Дом, где жила семья Антоновых в Грязях (ныне уже снесен).

Наверное, лучше понять атмосферу тех лет поможет рассказ, написанный моим отцом.

«Это было не так давно, лет 35 тому назад в одном небольшом городке средней России. Мне было лет 12-13, и звали меня не Алек­сеем Васильевичем, а Лешкой, а больше Левшой или Лешка Сеченый, в память того, что объездчики бывшего графского сада поймали меня в саду и, за подбитый глаз сторожа, жестоко высекли. Но, несмотря на эту мученическую процедуру, я считался на нашей улице вожаком всех ребят и со своими побратимами Лешкой Сафоновым и Лешкой Дискантом был грозой не только ребят, но и парней постарше.

Период НЭПа и затихающий гул гражданской войны отразился на нашем мышлении, а уклад жизни маленького, заштатного города рез­ко сузил наш взгляд на мир, на жизнь, не говоря уже о культуре и искусстве.

Я рос маленьким дикарем, не признавая авторитетов, не терпя никакого насилия. Нашими богами были старые революционеры и учас­тники походов Буденного. По их слову мы могли выполнить даже невозможное. Вместо того, чтобы воровать в саду яблоки, мы сами становились в дозор и тогда была полная гарантия того, что уж ни одно яблоко не пропадет из сада.

Тот год так был насыщен событиями, что мы не успевали вос­принять одно, как совершалось более грандиозное.

Рядом с нами в добротном, просторном доме жил священник о. Василий с матушкой. И не просто священник, а отец бывшего жандар­мского офицера, расстрелянного ЧК в 1918 году.

В 1929 церковь, в которой служил о.