единственный, кто решился.

- А почему нет? Я понимаю, что ни одна девушка не подошла бы к этому преподавателю с таким предложением, но парни-то почему не решаются?

- Он своих дипломников мучает так, что они сам предмет начинают ненавидеть и когда сдают диплом долго отходят, и весь ВУЗ об этом знает, а Артем с прибабахом, потому и согласился.

- Так, про Артема все выяснили.

- Нет не все, зачем он к тебе подходил?

- Книгу просил, я по ней курсовую писала, а ты ревнуешь?

- С чего бы, - усмехнулся Влад.

- А я повод давала?

- А мне что нельзя узнать, о чем тебя спрашивал другой свободный парень?

- А если бы у Артема была девушка, ты бы тоже так живо интересовался?

- Девушка - не жена.

- Так и я тебе не жена, и поводов к недоверию не давала. Ты зачем допрос с пристрастием устроил, зачем-то про Артема рассказал? Приревновал меня на пустом месте.

- Почему это на пустом месте?

И тут звенит спасительный звонок и Влад быстро направляется к аудитории, я же поворачиваю в библиотеку, мы учимся на разных факультетах, он совсем не программист и моих заморочек не понимает, однако эта сцена ревности меня расстроила, потому как с таким уже сталкивалась, последствия были тяжелые морально долго отходила. Но подумаю об этом вечером, сейчас учеба.

Вечер того же дня. Мстислава.

- Что-то ты давно в кино не ходила? - Мама ставит передо мной часку с чаем и присаживается за стол.

- К курсовой готовилась.

- Сдала же курсовую, что теперь мешает?

- Боюсь опять ошибиться.

- Претензии предъявили? - понимающие уточнила мама.

- И на пустом месте, может не стоит испытывать судьбу, и лучше прекратить сейчас?

- В таких случаях советчик всегда виноватым останется, - отвечает мама, - но я бы на твоем месте крепко подумала, стоит ли парень твоего внимания.

- Я думаю мама, потому и в кино не хожу.

- Знай, что я и отец всегда поддержим тебя.

- Спасибо, - мою кружку и направляюсь в комнату. В коридоре с задумчивым видом стоит Никита, подслушивал братец, но не признается, - подслушивать нехорошо.

- Ты обо мне плохо думаешь, сестренка, - возмущается он, - чем я заслужил такое отношение?

- Тем, что подслушиваешь женские разговоры.

- Я! Да никогда!

- Я верю тебе, братец, хотя ничего секретного мы не сказали прошу, не делай никаких выводов, оставь все решения за мной.

- Да как я могу, разве я когда влезал в твою личную жизнь?

- И ты, и два других брата влезали по самую маковку, и совесть ваша молчала, как немая.

- Ты наговариваешь на нас, сестренка.

- Я ещё двоюродных братьев не вспомнила, а они тоже не раз отметились.

- Все это наветы недругов, мы за свободу выбора без всякого постороннего давления, - и взгляд у него такой честный, что не поверить невозможно, только я уже давно таким взглядам не верю, все братья и не по разу очень глубоко влезали в мою жизнь и всегда с благими намереньями. Но, как говорится: "хотели, как лучше получилось, как всегда".

Захожу в комнату. Мне, как самой младшей и девочке, выделена отдельная комната, младшие же братья Матвей и Кирилл делят одну комнату. Никите, как самому старшему, комната досталась одному, и он периодически сдает её братьям и их девушкам в краткосрочную аренду для снятия напряжения, пока родители на работе, остальные сидят тихо и делают вид, что их нет. Парни взрослые, у них потребности все понимают, но родителям не говорят, хотя, думаю, они прекрасно знают, сами молодыми были.

Переодеваюсь в пижаму и ложусь на кровать, мне есть о чем подумать. Классик английской литературы Вильям Шекспир в своей трагедии "Отелло" назвал ревность чудовищем с зелеными глазами. Насчет цвета глаз ничего не могу сказать, но что ревность действительно чудовище убедилась на собственном опыте. Мое личное чудовище было голубоглазое и влюбилось я в него в шестнадцать лет, наивная юная максималистка. И звали мою любовь Антон, он учился в параллельном классе. Первый месяц был прекрасен, мы гуляли, разговаривали, пили кофе вместе делали уроки, в общем, у нас был, так называемый, конфетно-букетный период. А потом начался ад. Не сразу, постепенно, и первые предупреждающие звоночки я пропустила, наивная и молодая, откуда мне было знать, что мужчины и в таком возрасте бывают самодурами. Он ревновал не только к одноклассникам, с которыми я перебросилась парой слов в классе или коридоре, он ревновал и к подруге Свете и к другим девчонкам, я должна была смотреть, говорить и даже ходить только с ним и докладывать о каждом своем шаге. Устраивал сцены ревности, скандалы, обижался, не разговаривал, игнорировал. Потом извинялся, каялся несколько дней затишья, и все начиналось заново. Причем повод мог быть ничтожным, сказала однокласснику номер задачи, задержалась в магазине, поговорила с подругой - получила скандал и некрасивую сцену ревности, при этом он не стеснялся свидетелей. Через несколько месяцев я стала уставать от такой любви и попыталась с ним расстаться. Месяц он изводил меня звонками по телефону, то он повесится, то сбросится с крыши дома, то вены себе порежет, и все это с надрывом со скандалом и при свидетелях. Как же мне было стыдно перед одноклассниками, за себя, что размазня и твердо и громко не послала его, и за него было стыдно, что он такой придурок, и что я сразу это не разглядела. Но мы все-таки расстались, и Антон переключился на мою подругу Свету. Уж не знаю, специально или, может, у них чувства возникли, отговаривать подругу не стала, она же все про него знала не раз наблюдала скандалы и сцены ревности, однако не отвергла Антона, да ещё и со мной поругалась громко и прилюдно, и это стало последней каплей для моих братьев. Они поймали Антона и твердо попросили совсем не замечать меня, а если он вдруг взглянет в мою сторону, то они найдут способ исправить ситуацию. В тот момент я была им очень благодарна. Антон перестал даже сталкиваться со мной в коридорах школы, чем облегчил жизнь, подруга шипела в спину, косилась, может, что и говорила плохое, только ей никто не верил. Их любовь продлилась несколько месяцев, потом они со скандалом расстались. Ещё месяц Света слушала, как Антон от любви то вешается, то спрыгивает с крыши, то режет вены, и только потом окончательно разбежались. Света попыталась наладить со мной отношения, но я к тому времени так устала от всего, что не захотела её ни