готовь... Слыхал казак корабельный лес. - сотник предлагал Каракуту полюбоваться безлесым степным пространством. - В острог приедем я тебе хорошего коня дам. Персияне оставили. Такой конь. Для Бовы королевича конь......

ХХХ

Ловили Андрюшку Молчанова Осип Волохов и Мишка Качалов. По среди ночи, по самой середке наисладчайших снов, сбежал поганый помяс. С тех пор и ловили. Если бы сразу нашли, забили бы кистенями. Не до смерти, конечно. Дьяк Битяговский он, если словом одним, змей змейский. Ослушаться нельзя. Чтобы было потом, чем слушать. Да и под утро с росой и рябиновым солнцем злость сама собой подостыла и теперь чего больше всего хотелось так это вернуться назад в теплую, как нахоженный чирик, Брусеную избу. Там парились в людской печи забеленные щи и фунтовые пироги из тяжелого теста с курятиной и желтой облитой яйцом коркой. Мишка Качалов как вспомнил, так ажник застонал от досады и бесповоротно решил, что эта его досада будет стоить помясу лишнюю дюжину затрещин. Собака подняла помяса на опушке Макаровского леса. Тот бежал через кусты в пропаленной ветхой шубе на голое тело. Он постоянно оглядывался. Тимоха собаку не спускал, держал у седла. Собака загрызет Молчанова. Битяговский загрызет Осипа. Не ласковый размен. Андрюха продрался сквозь кусты и тут же утонул в распаханом поле. Засосала его влажная глинистая почва. Молчанов попытался выдернуть ногу. Ему это удалось с превеликим трудом. Нога превратилась в огромный бесформенный кусок глины. Сил не было совсем, и Андрюха обреченно поставил ногу на место. Мишка и Тимоха за помясом не полезли. Сошли с коней. Орали с берега.

- Вылазь, Андрюх.

- Выходи, гузка немытая.

Помяс молчал. Щурил живые зеленые глазки и махал руками. Подгребал под себя томившееся на земле холодное солнце. Начали бросать аркан. Со злостью, а потом в перебивку с камнями. Пару раз попали. Не арканом. Андрюха в долгу не остался. Накрыл голову шубой, сел и превратился в огромный ком майской влажной юной земли.

- Еще и обтрюхался, гад. Что ты будешь делать! - зло сплюнул Осип Волохов. Посмотрел на Мишку.

- Лезть надо.

Мишка Качалов почесал бритый подъячий затылок.

- Надо.

- Так чего?

- Чего?

- Лезь.

- Сам лезь.

Осип тяжело вздохнул. Отыскал глазами камень

почище да побольше. Сел на него. Ударил каблуком сафьянового сапожка.

- Значит, местничать желаешь?

- Желаю.

- Так давай.

- Давай да.

Мишка Качалов, курносый с оспяными круглыми щеками, стоймя стоял. Не сомневался. Но и Волохов не на полбе с забалтыком возрос.

- Только без деда Федора Акундинова сына Телепня. Он на свадьбе государя нашего Ивана Васильевича с Марией Темрюковной царской утиркой ведал. Это боярская справа, а мы не воеводства делим, а кто помяса полезет из грязищи доставать.

- Лады. - быстро согласился Мишка. - Без дедушки. Без Федора Акундинова сына.

Волохов замешкался. Что-то быстро Мишка согласился. Задумал чего?. Или как обычно? Думает, что думает. Волохов выбрал второе.

- Ты чего не знаешь, что богоспасаемая матерь моя, боярыня почтенная Волохова Василиса мамка царевича Дмитрия. Сама царица Ирина ее поставила. Куда уж больше чин. Наш чин ничем не перебьешь. Не было в вашем семействе такого чина окромя дедушки-неждана. Выше третьего дьяка в Разрядном приказе не прыгали.

Качалов молчал. Хитро посмеивался.

- И что? - спросил Волохов. - Чем перебивать будешь? Какой теткой? Каким дядькой?

- Мне и моего чина достанет.

- Как так?

- А вот как....Я подъячий. Человек государев. Ты на дворе Нагих обретаешься, как и матерь твоя достопочтенная. Хотя у нас кормишься.

- Углич - удел царевича Дмитрия и я в своей силе. - не сдавался Волохов.

Мишка ощерился. Показал зубной вдовий тын.

- Надо дьяку Михайле Битяговскому передать как ты. Вот прямо здесь на этом самом камне крамолу чинишь на государя.

- Это как это...

- А так это... Государя с Нагими равняешь.

- Чего ж с государем....С Битяговским.

- Ну - свистнул с удивлением Мишка.- Вот чумной. Пока батогами бит, а теперь и Лобного места добиваешься.

- Да чего ты городишь. Чего городишь то.- вскочил Волохов. Он испуганно оглядывался на многочисленных свидетелей его неосторожных речей. Все елки слышали. Все шишки запомнили. Колобов свое тарахтел.

- По твоему. Дьяк своевычно действует? Он слово и дело государево, а значит и я раз его подъячий. Так что же это выходит брат, Осипе? Ты своих князей через себя со мной, а значит, с государем московским и всея всеясности равняешь?

Волохов заморгал усиленно и неправдоподобно. Ему показалось, что вокруг пухлой мишкиной фигуры появилось чудесное свечение.

- Сымай сапоги, Осип.- посоветовал Мишка.- А лучше совсем голяком, как перед теткой Забелихой бегал.

- Я такой же подъячий как и ты. - огрызнулся, не сдаваясь Волохов. Но у Мишки сегодня все стыковалось.

- А Битяговскому кто по утрам чашу помойную от всего подъячества подносит?

Плевался Волохов, но сапоги начал снимать. Крикнул в последней надежде.

- Андрюх! Если не сдох. Пожрать хочешь? Баранья лопатка есть.

Земляной ком разрушился. Появилась кудлатая голова и тонко по-комариному пискнула.

- Покажь.

- Вот ты...Вылазь говорю.

Не было у них бараньей лопатки. Ничего у них не было. Кроме себя да сурового приказа. Мишка Качалов выручил. Подобрал с земли какую-то палку рогатую. Помахал ей перед своим носом и носом помяса. Пока отдаленным носом. Этого хватило. Полез Андрюха обратно. Чисто медведь из берлоги. Выбрался на берег, покрытый зеленой паутиной травы. Перемазанный. Страшный. Жалкий. Глаза безумные и обреченные.

- Давайте.

- Сади его. - сказал Мишка.

- Сам сади. У меня седло дареное.

- Так че? Пожрать не дадите? - влез в разговор помяс.

- Вот закавыка. - пожаловался Мишка - И не двинешь ему как следует. Измажешься.

Осип порыскал в седельных сумках и нашел у Мишки сухари и флягу . Бросил Андрюхе.

- Смотри флягу не сожри.

Помяс не ел и не пил. Сухари и кислое слабое разведенное винцо словно вдохнул в себя. Качалов и Волохов и глазом моргнуть не