Вольт Суслов
Красные облака

Рисунки Н. Кошелькова

Издательство,,Детская литература“ Ленинград 1970

OCR amp; SpellCheck: The Stainless Steel Cat (steel-cat@yandex.ru)

Я люблю писать письма. Некоторые не любят, а я люблю. Потому что поговорить с другом всегда интересно.

Мальчишкой во время войны я писал всем-всем-всем. Папе на фронт, бабушке на Урал, Косте Стальбауму в Арысь. Косте даже чаще, чем папе. Потому что он сам писал мне каждую неделю и всё спрашивал, спрашивал… Как мы тут воюем? Где ребята? Учимся ли в школе?…

А если получаешь письмо – надо на него отвечать. Я отвечал. И даже когда от Кости долго ничего не приходило, писал сам. Наверное, привык уже.

И знаете, что самое интересное: Костя сохранил все мои письма!

Встретились мы с ним только через шестнадцать лет. Он приехал в Ленинград. Весёлый, шумный! Ввалился в комнату и хлопнул передо мной на стол старый потрёпанный школьный портфель.

– Держи! – сказал он.- Дарю.

– Что это? удивился я.

– Твои письма. Все до единого.

Я открыл чуть поржавевший замок, и на стол посыпались треугольнички, треугольнички, треугольнички… С круглыми штампами почты, с печатями "Просмотрено военной цензурой", с грозными буквами "Доплатить"… Ай-я-яй! Я иногда посылал письма без марок! Бедный Костя!

Многие конверты были помечены красными " птичками", плюсиками, кружочками. Некоторые строки подчёркнуты. Ну и Костя! Он их не читал, а прямо-таки изучал! Па дне портфеля я даже нашёл тетрадку, в которой все мои письма были пронумерованы, о каждом указано: когда получено, когда отвечено…

– Ты будешь самым бессовестным лодырем, – гудел Костя, – если не расскажешь обо всём этом сегодняшним мальчишкам! Что? Ты. поэт?Только стихи? Чепуха! Ты умел здорово писать письма – сделаешь и рассказ! Да и чего тут писать? Всё ведь уже готово! Дай слово, что сделаешь?

Я дал слово.

Но как его выполнить? Нельзя ведь одно и то же письмо посылать два раза? Да ещё по разным адресам!

– Тогда пиши снова, – заявил Костя.

– Как снова?

– Прямо из сорок первого года. Потом из сорок второго. Выключи свой торшер, завесь окно одеялом, раздобудь коптилку – и пиши! Нам сколько тогда было? Тринадцать? Четырнадцать? Вот и пиши тем, кому сейчас по тринадцать. Только ничего не забудь.

И вот я пишу.

Всем сегодняшним мальчишкам и девчонкам.

Пишу из сорок первого года.

И стараюсь ничего не забыть. Поэтому я рассказываю и о нас с Вовкой, и о том. каким был тогда Костя, о том, что видел я сам, и о том, чего не видел собственными глазами, но знаю точно – это было.

В перерывах между письмами я брожу по Васильевскому острову. С Большого проспекта сворачиваю на Пятнадцатую линию, потом по набережной иду до Десятой, где стоит на углу моя школа. Снова выхожу на Большой и вспоминаю, вспоминаю…

Вспоминается почему-то не по порядку. Наверное, и в письмах у меня получится не так уж строго день за днём. Но это небольшая беда! Главное, что всё это было на самом деле.

Только с чего же начать? С первых дней войны? А может быть, с Великого Дня Победы? Ведь победа – это самое главное!

Ладно. Начну с того и с другого сразу. Расскажу о Золотой игле.

Золотая игла

Что такое игла? Рабочий инструмент. Иголками шьют. Платья, пальто, рубашки…

А вот приходилось ли вам слышать, чтобы зашили… иголку?

Нет, не случайно зашили. Не просто забыли в какой-нибудь складочке.

Нарочно. Специально. Несколько человек зашивали. И даже очень старались.

Может, вы думаете, что это сделали обыкновенные портные?

Ничего подобного!

Иголка-то ведь была великанской!

Чтобы достать до её кончика, нужно было забираться почти что до самого неба. Лезть, лезть и всё время тянуть за собой нитку. Какой же портной мог это сделать?

А зашить надо было. Обязательно надо.

Дело в том, что эта иголка была не только очень большая, великанская. Дело даже не в том, что она возвышалась надо всем городом.

Была она светлая-светлая! Блестящая-блестящая! И потому видно её было далеко-далеко! За много километров. Не только в городе, но даже из пригородов.

Вот из-за этого и потребовалось зашить. Надеть на иглу платье. А если по-военному – то маскировочный халат.

В тот год шла война.

Лютая война, беспощадная. Фашисты напали на нашу страну. Бросили на нас корабли, самолёты-бомбардировщики, танки.

Гитлер уже назначил парад своих войск в Москве на Красной площади и отпечатал для самых воинственных офицеров пригласительные билеты на торжественный обед в ленинградской гостинице "Астория".

Близко подошли фашистские войска к Москве и Ленинграду.

Поезжайте сейчас в район ленинградских новостроек: в Автово, в Дачное, на Московский проспект. Садитесь в трамвай и поезжайте. И приедете прямо на передовую.

Сейчас это передовая наших строек. А тогда здесь была передовая войны: окопы, блиндажи, траншеи, огневые точки – передний край обороны города.

Гитлеровские генералы рассматривали город в бинокли. И конечно, они видели великолепную, сверкающую на солнце Адмиралтейскую иглу.

Всегда люди говорили о ней:

– Какая красота!

А гитлеровские генералы сказали:

– Великолепный ориентир!

Для них это означало: смотри – и прицеливайся из пушек. Возьмёшь чуть правее – можно в Эрмитаж угодить. Чуть левее – в жилые дома. Чуть-чуть подальше – как раз в школу. Очень удобно.

Вот и понадобилось надеть на Адмиралтейскую иглу маскировочный халат. Весь город в шинели оделся, надо было и ей по-военному.

Достали материал. Выкройки приготовили. Но кто же наденет на иголку такой халат? Какие портные на такую высоту заберутся?

И тогда позвали альпинистов. Очень опытных. Много вершин покорили они. Выше облаков забирались. Но тут ведь не гора, не пик, а иголка!

Встали альпинисты внизу, смотрят вверх, щурятся: уж больно ярко сверкает на солнце золотая Адмиралтейская игла. А на самом-самом её острие кораблик плывёт. Расправил паруса, поймал в них балтийский ветер и плывёт, плывёт над