начальник отдела создавал видимость, что с упоением вслушивается в слова босса. Зная по себе, половина их, плавно растворялась, повисая в воздухе, и не воспринималась практически никем.

Но именно сегодня одно предложение, которое заставило нас повернуться и услышать босса, звучало примерно так:

— А теперь я хочу вас познакомить с Романом Сергеевичем! Он возглавит наш отдел менеджмента. Роман —мой племянник и совсем недавно вернулся из Лондона, и я решил, взять его на стажировку. Благодаря его связям расширить наш рынок, вплоть до туманного Альбиона.

Все с интересом стали переглядываться, ища среди своих — чужого. Но нет, мы уже порядком примелькались, чтобы заподозрить в ком-то такого важного персонажа, как родственник Владимира Семёновича.

Босс тем временем нажал на красную кнопочку на своём селекторе, который стоял сбоку, и, видимо, разговаривая с секретаршей, проговорил:

— Соня, пригласите! — это звучало, как пароль, заранее известный только узкому кругу лиц.

Мы тихо сидели, переглядываясь и словно понимая, теперь нам будет ещё сложнее, потому как у босса появились глаза, которые изнутри смогут видеть ситуацию в коллективе, а, может, даже и постоянно закладывать наши многочисленные косяки, которые прикрывая, мы не показывали боссу. В этот момент, когда двери открылись, впуская того, кто являлся родственником, я чертила необъяснимую решётку в нижнем углу моего «Ежедневника», и нависшая тишина заставила оторваться от увлекательного занятия и взглянуть туда, на кого мне хотелось смотреть меньше всего.

Перед нами стоял тот самый молодой человек, следующую встречу с которым я перенесла на несколько десятилетий вперёд в загробном мире и в белых тапках. Этот шок, заставил сглотнуть и не отрывая взгляда смотреть, как меня словно пронзая, пригвождают к тому стулу, на котором сижу я, и только взглядом заставляют терять своё самообладание. По инерции вскакиваю и ухожу, слыша сзади разгневанный голос своего босса, кричавшего мне вдогонку:

— Вероника Андреевна, вы куда? Немедленно вернитесь, — но это уже повисло в воздухе, заставляя смотреть на меня проходящих мимо младших сотрудников.

Я стояла в кабинете Владимира Семёновича и вертела белый лист бумаги, на котором написала заявление, нет не подумайте, уходить никуда не собиралась, но от двух дней забвения сейчас бы не отказалась. Поэтому стоя с наклонённой вниз головой словно нашкодивший ребёнок, и пыталась уловить настроение моего босса, который поджав нижнюю губу, смотрел на меня и постукивал по своему огромному столу кончиком ручки издавая монотонный звук; он его, видимо, успокаивал, а меня, наоборот, будоражил, заставляя нервничать.

— Вероника, — босс замолчал потом продолжил, — что это было сегодня утром? Прости я сейчас хочу поговорить с тобой неофициально, — он, привстав из своего кресла и обойдя стол, отодвинул один стул поставив его так, чтобы присев на второй я оказалась лицом к нему. — Я был очень озадачен твоей реакцией на моего племянника. Что это порождение порока тебе сделало? Я в недоумении, потому как самая выдержанная из всех моих начальников отделов, взбесившись, выскочила с совещания при этом даже не остановившись на моё требование.

— Извините, — я присела, напротив, и босс взял мои руки в свои, перед этим забрав и положив листок на рядом стоящий стол.

— Я просто хочу понять. Может, сильно поторопился с назначением Романа, но ты же сама знаешь, что отдел маркетинга уже больше года создаёт мне проблемы, — он опустил голову и непроизвольно, сильнее сжал мои пальцы, отчего я ойкнула.

— Вы должны делать всё так, как считаете правильным, — я закусила губу в попытке удержать стеснительную улыбку, этот мужчина, всегда выручал меня и помог, когда в мою семью пришло большое горе. Родители четыре года назад, погибли в пожаре, при невыясненных обстоятельствах. Именно он меня поддержал и старался быть рядом, чтобы не дать впасть в депрессию. Спросите, где был муж, он уезжал в командировку, из которой, по каким-то причинам его не отпустили.

— Вероника, что произошло? — тихонько качаю в отрицании головой.

— Можно мне взять несколько дней за свой счёт? — Владимир Семёнович, взяв меня за подбородок двумя пальцами и приподняв его, посмотрел в глаза. Этот мужчина, которого мы в прошлом году поздравляли с пятидесятилетним юбилеем, всегда понимал меня, и сейчас не спросив больше не о чём, только ответил.

— Можешь отдохнуть, дня три если не хватит то позвони, — он отпустил мой подбородок, и встав со своего стула, потянулся к листку бумаги сразу сминая его.

— Спасибо, — я поднимаюсь, при этом взяв стул, ставлю его на место. — Думаю, мне и двух дней хватит.

Владимир Семёнович улыбнулся мне в ответ и опустив свой взгляд на бумаги, лежащие на столе, дал понять об окончании разговора.

Оставив офис, я вышла на парковку сев в свой автомобиль Mazda и откинулась на сидение. Ехать домой совершенно не хотелось и проводить эти два дня в компании супруга, как-то тоже не хотелось. Немного подумав, я набрала номер телефона давней моей подруги, с которой учились в институте.

Через пару протяжных гудков подняли трубку.

— Алло, Марин!

«Привет, Вероника!» — голос на том конце был хоть и сонный, но радостный.

— Могу я к тебе поселиться на два дня? — моя просьба была странной, но, всё же зная Марину, я могла рассчитывать на её понятливость.

«Конечно. Это — не вопрос, — она немного потянула, а потом добавила. — Когда тебя ждать?»

— Сейчас, — я решаю не заезжая домой следовать сразу к ней. А мужу потом позвоню, и сообщу, что уехала в командировку.

========== 3 ==========

Эти два дня пролетели, словно одно мгновение, которое дало понять мне единственную истину, на которую я постоянно закрывала глаза. Мой любимый муж — эгоист, требующий слишком много, не отдавая ничего взамен. И это полностью разбило мои розовые очки, которые — вот уже больше одиннадцати лет, тщательно скрывали от меня правду, а я старалась до последнего находить оправдание его поступкам.

Это произошло, как раз когда вернулась от Марины. Он был пьян и с ехидством наблюдал за моими действиями, когда я собиралась принять душ, а позже переодевшись идти на работу. Он был в гневе, считая, моё отсутствие — это не что иное, как измена, хотя, может, он был и прав. Но это была измена себе, той которая всегда искала оправдания лени