Девочка, что с гордостью носит имя стрелолиста, вздрогнула от сильной тряски и проснулась. Спросонья ей показалось, будто кровать ее закружило в диком танце, но, моргнув несколько раз, она сообразила, что это качались и дрожали сами стены их старенького домика.
Что это?! Землетрясение?!
Ещё несколько толчков и наступила тишина. Такая клейкая, что в ней можно было увязнуть по самую макушку.
— Папа?.. — шепотом позвала Китнисс, обращаясь в темноту. Увы, ответа не последовало. И тут она вспомнила, что отец сегодня в шахте в ночную смену, — Мама? — вытащив из-под одеяла любимого плюшевого зайца по кличке Ушастик, девочка нежно прижала его к груди.
Папа в своё время выменял игрушку в Котле, отдав за нее несколько жирных белок. Правда, мама потом не раз повторяла, что подобное чудо-юдо на самом деле не стоило и одной. Ссылалась она обычно на оторванное ухо зайца. И на его странные глаза: левый казался просто огромным, ведь его заменяла большая черная пуговица от взрослого пальто, а правый, наоборот, выглядел довольно убого — маленькая голубая бусинка, с первого взгляда не очень заметная на истерто-серой мордочке питомца. Но папа всегда бросался на защиту верного товарища дочери, рассказывая историю о том, как отважный заяц, совершив героический поступок, лишился своего уха, а про глаза утверждал, что Ушастик просто всем подмигивает. Китнисс улыбнулась своим воспоминаниям. Папа он… такой папа…
Осторожно она спустила правую ногу на пол, но, коснувшись холодной поверхности, отдернула ее назад — а что если под кроватью живут страшные чудовища и сейчас, в темноте, они притаились в ожидании своей жертвы?
— Ма-ам? — снова позвала она и на этот раз гораздо громче. Молчание. Лишь на соседней кровати заворочался белокурый ангелочек. Прим.
Только бы не разбудить сестру…
Затаив дыхание, девочка свесила ногу с койки и замотала ею из стороны в сторону, точно проверяя — появится ли из-под кровати чья-то мохнатая лапа с когтями. Но ничего такого не произошло.
А что если чудище замерло, ожидая, пока она ступит на пол?..
Покидать спасительную постель совсем не хотелось. Ведь всем известно, что монстры не могут забраться на кровать, а уж если закутаться в одеяло с головой, то они и вовсе отступают в темноту ночи. И тут из коридора раздался жуткий протяжный стон…
Кх-х-ы-к!
Кх-х-ы-к!
Китнисс похолодела от ужаса. Ей даже показалось, что в волосах завелся кто-то посторонний, ибо они зашевелилась сами собою.
— Ма-а-мочка! — снова едва слышно позвала девочка, стараясь не паниковать, но вопреки желанию, ей становилось все страшнее и страшнее. Так бывает, если в одиннадцать лет привычный мир приобретает иные очертания.
Страх может убедить человека в чем угодно, дочка. Чтобы от него избавиться, нужно встретиться с ним лицом к лицу!
Папины слова как-то сами всплыли в голове, а вспомнив его теплую улыбку, девочке даже почудилось, что в комнате стало несколько светлее. Быть может, ее глаза просто привыкли к темноте, но страх как будто немного отступил.
Спасибо, папа!
Китнисс несмело спрыгнула с кровати и с глухим стуком приземлилась на ледяной пол. Сестренка лишь перевернулась на другой бок и довольно засопела, обнимая старую куклу в заплатках — ее отец нашел где-то в городе и, предварительно починив, подарил малышке Прим.
А по дому продолжало разноситься мерзкое…
Кх-х-ы-к!
Кх-х-ы-к!
На цыпочках, крепко сжимая в руках Ушастика, Китнисс прокралась в соседнюю комнату, где перед ней неожиданно возник великан… С трудом подавив желание броситься назад, чтобы как следует зарыться в одеяло и попытаться заснуть, она с опозданием сообразила, что громадина — это всего-навсего платяной шкаф. Китнисс буквально заставила себя подойти к нему и для верности потрогать…
— Вот видишь, Ушастик, это шкаф! — скорее успокаивая себя, чем своего друга, прошептала девочка зайцу в его единственное ухо.
Кх-х-ы-к!
Кх-х-ы-к!
Страшный звук, похоже, доносился из прихожей… Собрав всю свою смелость в маленький кулачок, Китнисс, минуя кухню, направилась дальше. Ей показалось, что вокруг стало значительно холоднее… Ёжась и одновременно натягивая пониже ветхую ночную рубашку, едва прикрывавшую коленки, она сделала еще пару шагов, как вдруг угодила пяткой в нечто мокрое, волосатое и холодное и, взвизгнув, отпрыгнула назад что было сил. Учитель физкультуры похвалил бы ее на этот раз. Обычно прыжки в длину (даже вперед!) давались ей с трудом.
Что же там на полу?
Она стояла столбом, крепко зажмурившись, не смея даже дышать…
Ничего не бойся, Китнисс…
Вспомнив наставление отца, нерадивая исследовательница все-таки заставила себя приоткрыть один глаз и взглянуть вниз на дощатый пол, где, как она думала, наверняка расположился ужасный монстр с мерзкими склизкими щупальцами и мохнатым тельцем… Что-то и правда темнело на полу.
Неподвижное, слава богу!
Медленно приблизившись и немного подавшись вперед, Китнисс догадалась, что ее так напугало. Оказывается, она наступила на мокрую варежку Прим!
Ох, и задаст же она завтра трепку сестренке!
Переведя дух, Китнисс продолжила свой путь дальше. Еще несколько метров и она достигла цели.
Кх-х-ы-к!
Кх-х-ы-к!
На этот раз звук показался очень громким. Медленно выглянув из-за угла, Китнисс с облегчением поняла, что это входная дверь скрипит, как будто ее забыли запереть в спешке, и вот теперь она жалобно выла, словно прося о помощи, а в прихожей уже вовсю хозяйничал ветер, прошмыгнувший с улицы через щель. И лишь в дальнем уголке слегка краснела печка, перекусившая дровами.
Папа был прав — стоит встретиться со своими страхами лицом к лицу, как все становится таким естественным и совсем нестрашным. Только вот… В доме, где обычно катастрофически не хватало дров, а угля отродясь не водилось, о такой мелочи, как незапертая дверь, никогда бы не забыли… Особенно в такой лютый мороз… И где же все-таки мама?..
Глубоко вздохнув ровно три раза (самое счастливое число на свете!) Китнисс решила подойти поближе, и в этот момент дверь распахнулась настежь и от очередной выходки ветра девочку обдало морозным дыханием зимы. Приглядевшись, она заметила на крыльце следы, а дальше, на