class="book">- Я писать? Ну и ну! Я могу считать и красиво рисовать. Янина умеет писать и читать. Ее обучал учитель, как белых детей. Она единственная умеет писать. Но вы не станете доверять ей. К тому же, если сеньор Хуан не видел вашего почерка, он не поверит, что это ваша записка.

- Он никогда не видел моего почерка. Подожди, подожди… Я могу написать, не подвергая себя опасности. Да, так, он поймет. Он поймет, что другого я не пришлю с тобой. Он поймет.

Она писала быстро и уверенно двусмысленное, высокопарное письмо, несомненно, душераздирающую мольбу. Затем сложила его вдвое, вложила в конверт дрожащими пальцами и прошептала:

- Для Хуана, Хуана Бога. Да, лучше так.

- Хуан Бога? – удивилась служанка.

- Кое-кто так его зовет. Он прекрасно поймет. Но ты скажи, что оно от меня, что я больна, а когда писала, то отчаянно плакала. Беги же, не опоздай в повозку.

- Ерунда, хозяйка! Что бы ни случилось, меня повезет Эстебан, он мой друг.

Айме резко подтолкнула служанку и повернулась к окну. Последний луч солнца исчез и одна звезда, огромная, сверкающая, тускло поблескивала в синем небе над вершиной Мон Пеле.

- Ну, Ренато, в конечном счете…

Отчитываясь о делах, голос нотариуса стих, но Ренато Д'Отремон не слушал. Он стоял со скрещенными руками посреди просторной комнаты, бывшей кабинетом его отца. Голубые глаза изучающе пробежали по книжным полкам, доходившим до потолка, как будто задавали вопрос старым томам и стремились сорвать скрытую тайну.

- Почему ты так смотришь, мальчик?

- На этой полке… Да, за этими книгами, чуть выше или ниже, но за ней дверка сейфа. Такой потайной железный ящик по моде прошлого столетия. Уверен, папа хранил там ценные бумаги, важные вещи.

- Твой отец имел текущие счета во всех банках Сен-Пьера. Не думаю, что хранил что-то важное в тайниках своего кабинета.

- Но кое-что хранил. Ноэль, я не раз видел, как отец что-то рассматривал. Последний раз это случилось в ночь перед рассветом, когда его привезли умирающего из-за несчастного случая. Дом старый. Он его унаследовал от своих родителей. Его расширили и отремонтировали во многих местах, но кабинет не трогали.

- Действительно, в кабинете была потайная дверца в том углу, а ты знал о ней с детства. По крайней мере, так мне сказала донья София этим утром.

- Мама? Вы говорили с ней утром?

- Я уже совершил оплошность, рассказав тебе об этом; но в конце концов, ты взрослый и нельзя скрывать очевидное. Сынок, мы действительно разговаривали. Она неожиданно вошла сюда, как раз в эту дверь, и сильно напугала меня.

- Почему моя мать пришла сюда вот так? Чтобы избежать Хуана, да? Чтобы не видеть его даже издалека…

- Что ж, сынок, да. Бесполезно отрицать. Твоя мать ненавидит его, и даже хуже – боится. Порой кажется глупостью и суеверием потакать такому, но когда материнское сердце предупреждает…

- Не говорите глупостей, Ноэль. Вы тоже боитесь Хуана Дьявола, и не из-за догадок или предчувствий. Есть что-то существенное и конкретное. Чего вы боитесь? Что потребует наследство? Не беспокойтесь, Ноэль. Сядьте, сядьте. Я попросил вас пройти в кабинет, чтобы вы рассказали мне давние истории, и прежде всего, о моем отце… О моем отце и о Хуане.

- О Хуане никто ничего не знает, сын мой.

- Ноэль, вы знаете, как и моя мать. Хуан есть в этих бумагах, которые прятал отец. А после этого произошла единственная неприятная и постыдная сцена, которую мне не забыть. Предпочту не говорить о ней, но снова спрошу у вас, Ноэль: что в Хуане пугает вас с моей матерью? Поведайте суровую правду, пусть даже неприятную.

- Что ж, сынок, я лишь боюсь его характера, порывов и невоспитанности.

- Но моя мать всегда боялась Хуана. С самого детства он внушал ей ненависть и ужас, а теперь она избегает смотреть на него, потому что это причиняет ей страдания. Когда она повернулась к нему, то побледнела так, что я испугался, что она упадет без чувств. А знаете почему? Хуан потрясающе похож на моего отца. Возможно, это совпадение, а может и нет. И столько всего вокруг этого дела, что я…

- Ренато, сын мой, умоляю… – в глубоком замешательстве прервал его Ноэль.

- Прошу вас помолчать, Ноэль. Я уже взрослый человек. Я повидал жизнь и меня не пугает, что отец дал мне незаконного брата. К чему это возмущение? К чему этот страх, Ноэль?

- Это не страх, это беспокойство и печаль. Как ты догадался? И как воспримет твоя мать, что ты теперь знаешь?

- Значит, это правда! Успокойтесь, Ноэль, я не подстроил вам ловушку. У меня было моральное убеждение. Еще с давних времен. Думаю, с детских лет, хотя и неосознанно. Я без конца думал об этом, потому что меня это тоже беспокоило, но теперь я взрослый и не вижу сложностей. Со вчерашнего вечера у меня не выходили из головы эти книжные полки. Видите? В одной из этих трех находился потайной ящик.

- Зачем искать тайники? – заметил Ноэль, признав себя побежденным.

- Точно. Для чего? Я убежден, и этого достаточно, но мне интересны подробности. Как обстояли дела? По какой причине мать вела себя так беспощадно? Давно ли Хуан знает, кто он?

- Твоя мать не виновата, сын мой, она много страдала и до сих пор мучается.

- Полагаю, ваш тайный разговор касался именно этого дела.

- Да, сынок, это так. Теперь она расположена быть щедрой.

- Конечно же, чтобы Хуан ушел, – печально проговорил Ренато.

- Что ж, сынок, трудно требовать что-то от женщины, чья жизнь была испорчена по причине любви, давшей Хуану жизнь. Она хотела стереть все следы, забыть о невыносимом прошлом, видеть тебя счастливым, без груза неприятностей; ее нельзя упрекнуть за это. Я всегда чувствовал к Хуану жалость и привязанность.

- Прекрасно это знаю и поэтому удивился его поведению в последнее время. Кстати, что такого сделал Хуан, что вы так изменили к нему отношение?

- Ничего не случилось.

- Да ну. Еще как случилось. Но что именно? Он влюбился? Угрожает? Или причина страхов в другом?

Его рука торопливо легла на плечо нотариуса. Борясь с нерешительностью, Ноэль, наконец, заговорил:

- Видишь ли, Ренато, мне мало что известно, и полагаю, неприятностей можно избежать, если не ходить вокруг да около. Хуан хочет уехать, вернуться в море. Позволь ему уехать. Время пройдет, все изменится, мы дадим ему в качестве компенсации неплохие деньги,