воина сейчас были в самодельной бане - из свиных шкур соорудили что-то на подобии палатки, там жгли травы и поливали раскаленные камни водой из ближайшего ручья. Однако куда потом таким потным деваться? Надо бы искупаться, а до ближайшей реки полдня пути. Из колодцев же местных деревень брать воду нельзя. В ней обычно утопленники тухнут.

- Не знаем, отец, - покачал головой один из патрульных. - Не нашего ума это дело. Скажут идти - пойдем. Не скажут, ну и черт с ним. Главное, конечно, чтоб было чего поесть, - при последних словах солдат взялся за худой живот под клепанной кожанкой. Молодняку кольчугу, не говоря уже о панцирях не давали.

Воин снова залез в своей походный мешок и вытащил оттуда сверток.

- Вот, сынки, возьмите. Здесь немного солонины и сухарей.

- А ты? - принимая дар трясущимися руками, пробормотал один из юнцов.

- Хватит и мне. Мы, старики, уже привыкли делать заначки. А вам бы надо этому скорее научиться, - хмыкнул воин. Хотя в старики он не совсем годился - лет сорок с половой было ему. Но по меркам жизни солдата он уже был дремучий ветеран.

- Спасибо большое, спасибо! - забормотали патрульные, хотя благодарности получились у них булькающие - рты переполнились слюнями. Они поспешили скорее покинуть воителя, чтобы не дай боги чего, не передумал. А сами покамест идут, уже по пути поскорее всего пожуют. Можно тогда не спешить идти, а челюстями работать побыстрее, вдруг кто из соседних костров захочет доли.

Воин же грустно посмотрел им в след. Наверное, он снова погрузился в свои воспоминания, возможно, мог бы еще много, над чем поразмыслить из своей богатой, но не совсем радостной солдатской истории, но его жизнь резко и необратимо прервала стрела. Она вонзилась ему как раз в незащищенное ухо и глубоко вошла в мозг. И зачем же он скинул свой кольчужный капюшон?

Уже когда воин заваливался на бок, в последние секунды пребывая в мире живых в его гаснущих глазах еще успела отразиться смерть недалеко отошедших от него патрульных, истыканных стрелами, затем раздался чей-то воинственный вопль и отчаянные крики, сообщавшие о тревоге. А затем? А кто его знает, что затем? Скорее всего ничего.

***

- Да что ты привязался к пареньку? Ты словно ему чем-то обязан, - как всегда недовольно пробурчал Гнугнир.

- Он прикрыл меня и получил стрелу. Я обещал его отблагодарить, - поморщился Лансель.

- Черт бы тебя побрал, Ланс, ты бы каждый раз нас благодарил, когда мы спину твою кроем, - не унимался гном.

- А я и благодарю, - покачал головой бывший дружинник. - Всегда, между прочим. Но здесь другое дело. Парнишка то совсем не боец, не то что вы. Он тогда просто прыгнул чертовому могу прямо на панцирь с обычным кухонным ножом в руке! Если бы не он, паук разделал бы меня, пока я был отвлечен! А тут такая смелость в хрупкой теле мальца!

- Теперь он уже немного заматерел, - улыбнувшись, прокомментировал Элайджа.

- Какое там? - махнул рукой Ланс, расходясь с шедшим на встречу патрулем из двух молодых полуэльфов. - Пару месяцев войны еще не делают из подростка мужчину. Я только году на пятом научился правильно меч держать.

- Долго же ты мужеству учился, - усмехнулся Гнугнир. - Я уже с пеленок умел правильно ружье зарядить, а стрелял уже неплохо, когда нас впервые в кузню повели.

Лансель поморщился. Желание бахвалиться у гномов стояло где-то на одном уровне с потребностями в еде и эле.

- Ладно вам. Наша сотня все равно здесь на пару часов, вы могли не идти со мной, - решил уйти все же от спора Ланс.

- Да будет тебе. Не помрем, - положив руку на плечо человеку, сказал эльф.

Лансель кивнул.

- Тем более, что эля у этой братии все равно не допросишься, - хитро хмыкнул гном. - А последних девок я видел в Арвиле да и то в непотребном виде.

Ланселя перекосило. Гном говорил о развешенных вокруг деревни трупах... И один из них принадлежал... Так, все нельзя было думать об этом. Прочь гнать эти мысли, прочь!

- Кстати, все же странное решение кесаря убрать из армии проституток, - покачал головой эльф. - Это могло бы снизить напряженность в войсках и решить... некоторые проблемы с болезнями, передающимися определенным путем.

- Ты о тех, кто любит пошалить с черного хода? - расхохотался гном. - Ну ты даешь. Ты что думаешь, у баб там все мёдом мазано? Да я после последней патаскухи...

- Друзья, прошу вас, - нахмурился Лансель.

- О! Наш моральный и благочестивый рыцарь, прошу меня простить, сир, - загоготал пуще прежнего гном, делая ложный реверанс. - Я так грязно и пошло позволил себе говорить о милых созданиях этого мира. Я...

- ЭРКИ! - не то визг, не то вой резко прервал поток брани гнома. Тот даже оторопел от неожиданности. А затем резко вскинул ружье и почти не целясь выстрелил. Первый же появившийся из-за холма всадник в черных одеждах слетел с лошади и покатился вниз.

- Спина к спине! - заорал Лансель, выдергивая из-за спины двуручный меч. Ах как жаль, щит он оставил на биваках.

Эльф уже успел сделать три выстрела из лука, сразив двоих, когда взялся за свои сабли и, сделав разворот вокруг своей оси и пропуская первого всадника, хлестким движением рубанул того по хребту - человек с диким воплем повалился на землю. Гном тем временем мощным ударом снес одного всадника с лошади. Затем другого, а у третьего снес голову коню - человек в черных одеждах с криком полетел вперед, приземлился ровно темечком в грунт. Раздался хруст, человек затих. Ланселю повезло меньше - его первый же враг разрядил в него самострел, но на скаку выстрел получился неудачный - стрела попала Лансу в наплечник и по счастливой случайности отскочила от него. Однако это сбило воина с толку и он чуть не пропустил удар саблей от другого скакуна в голову - увернулся в последний момент.

Тем временем по лагерю заиграли рога. Со всех сторон неслись крики, сообщавшие о нападении, воздух взвыл от стрел, раздавались одиночные хлопки выстрелов.

- Нам нужно отходить, эрки прут как сумасшедшие, - крикнул Элайджа, сделав очередной смертельный выпад - человек повалился на землю, держась за бок.

Лансель тем временем все же смог встать в стойку и набрать темп. Орудуя чудовищным двуручным мечом, воин вертелся как вокруг себя в разные стороны, используя свой клинок как маятник, в который вложил весь вес своего тела - против такого не выдерживала не плоть людей и коней, не их доспехи. В этой пляске смерти воин убил и покалечил пятерых противников. Гнугнир зарубил еще двух, а уменьшившийся поток конных позволил Элайдже снова взяться за лук и вскоре атакующий предпочти отступить и двинуться в другие части лагеря, прежде, чем стать лечь рядом с другими