Содержание

«ЧЕЛОВЕК С ПОРОШКОМ», — рассказ Г. Бергстедта, пер. А. Ганзен, иллюстрации Н. Ушина (1)

«ЖЕНЬ-ШЕНЬ», — рассказ Н. Ловцова, с иллюстр. М. Мизернюка (25)

«ТРИ НЕБЛАГОЧЕСТИВЫХ РАССКАЗА», — К. Эвальда, с иллюстр. А. Ушина (31)

«НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ!» Задача № 8 (35)

«БОГАТЕЙШИЕ В МИРЕ БЕЗДЕЛЬНИКИ», — очерк К. Ланге, с иллюстр. (37)

«ДУША ВОИНА», — рассказ Д. Конрада, пер. Анны Бонди, иллюстр. М. Мизернюка (45)

«ПОДНЯТЫЙ БУМАЖНИК», — рассказ А.В. Бобрищева-Пушкина, с иллюстр. (75)

«СТРАШНАЯ НОЧЬ», — рассказ А. В. Бобрищева-Пушкина, с иллюстр. (97)

«ПШЕНИЧНЫЙ КОРОЛЬ», — рассказ О. Рунга, с иллюстр. (103)

«НЕ ПОДУМАВ, НЕ ОТВЕЧАЙ!» Задача № 9 (119)

«У КАННИБАЛОВ», — рассказы Рони-младшего, с иллюстр.

     I. Гостеприимство (121)

     II. Любовь (127)

«ЗАТОНУВШИЕ СОКРОВИЩА», — рассказ Г. Г. Шеффауера, с иллюстр. (135)

РЕШЕНИЕ ЗАДАЧИ № 7 (147)

«ОТ ФАНТАЗИИ К НАУКЕ». Откровения науки и чудеса техники:

     Исчезнувшая культура Майев, — с иллюстр. (149)

     Заснувшая жизнь, — с иллюстр. (151)

     Гараж-башня, с иллюстр. (153)

     Двести англ. миль в час. (154)

     Электромагнетизм человеческого глаза, с иллюстр. (155)

     Роторный пропеллер, с иллюстр. (156)

     Европа—Америка в 24 часа, с иллюстр. (157)

     Борьба с воздушный врагом, с иллюстр. (159)

     Переворот в электрическом освещении, с иллюстр. (160)

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК (на 3-й стр. обложки.)

«МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ» выходит ежемесячно. Подписка на 1926 г. продолжается.

Подписная цена на год 5 руб. с перес., на 6 мес. 3 руб.

ПОДПИСКУ И ДЕНЬГИ АДРЕСОВАТЬ: Ленинград, Стремянная 8. Гл. Контора журнала «МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ»

 -

ЧЕЛОВЕК С ПОРОШКОМ

Фантастический рассказ Гаральда Бергстэдта, — автора романа «Александерсен» и легенды «Праздник Иоргена» (Издание «Всемирной Литературы»).

С датского перевод А. Ганзен.

Иллюстрации Н. Ушина.

I.

Я хорошо его помню.

Миниатюрного человечка аристократической внешности, для которого все и вся были как бы пустым пространством; сухонького и вылощенного; с глазами за стеклами пенснэ, с пенснэ в облаках сигарного дыма.

Он был курортный гость в самом разгаре сезона, а я — скромный репетитор в местечке.

Сам не знаю по какому поводу и, кто его знает, с какою целью, но это он завязал знакомство, протянул мне однажды на улице — осторожно — руку. Я, как сейчас, вижу эту гладенькую ручку, такую хрупкую, изящную в моей неуклюжей плебейской лапище.

Помню, я потом долго шаркал и тер свои руки, словно выскабливая из них ощущение чего-то диковинно приторно-сладкого.

II.

Мы стали соседями.

Я снимал в боковой улице мансарду у вдовы булочника, владелицы четырех котов.

Он переехал из отеля ко вдове сапожника, как раз напротив. Ха! Достопримечательное зрелище: чопорный господинчик, с ног до головы в шелку, ютится в таком логове нищеты.

Но у него было свое хозяйство, и необыкновенное, что то вроде лаборатории, а это не всякому квартирному хозяину по вкусу. Иногда он выходил на солнце в длинном белом халате мыть и прополаскивать свои колбы и реторты — с самым свирепым видом.

Над чем он работал?.. Кто его знает? В отеле он был записан графом и профессором. Три-четыре дня подряд мы с вдовой булочника наблюдали, как он возвращался домой в сопровождении мальчика из мясной лавки, тащившего за ним огромные куски говядины или баранины.

Моя невеста, больничная сиделка, рассказывала, что главный врач считал его хирургом, который практикуется на кусках мяса.

Раз я видел, как две важные барыни аттаковали его расспросами. Но он только улыбался — безукоризненно любезною улыбкою светского человека — и качал головой.

Последние дни он стал подманивать к себе молоком бездомных кошек.

— Какой то зловещий у него вид, — заявила моя вдовушка; у нее, видно, сердце защемило от страха за своих четырех кисок.

III.

Я попал в члены правления одного народного кружка как раз перед устройством большого праздника — гулянья. Пришлось самому бегать по местечку и расклеивать афиши, — экономия была необходима, а никто другой не соглашался работать даром. Затем я взобрался на триумфальную арку, чтобы обвить ее ельником и увенчать короной из цветов вереска.

— Однако! Графская корона! — послышался внизу насмешливый голосок. — В виде благородного доппинга для нашего дорогого, пробуждающегося народа? Не правда ли?

Я не нашелся, что ответить, а потому покраснел и продолжал постукивать молотком.

— Ну-ну! — хихикнул он и вскоре засеменил дальше.

Через полчаса он возвращался назад.

— Как! Вы все еще торчите там, наверху?

Ясно было, что ему хотелось завязать разговор, но я не простил ему «дорогого пробуждающегося народа».

— А вам желательно что ли самому приложить руку? — колко спросил я.

Он с комическим испугом пожал плечами.

— Вам что нибудь платят за это занятие? — опять задал он вопрос, немного погодя.

— А вам платят за то, что вы стоите там внизу и надрываете свои легкие? — щелкнул я его опять.

— Простите, сударь, — воскликнул он, — я задал глупый вопрос.

… И он усмехнулся, приподнял шляпу и ушел.

Но на другой, стало быть, день он остановил меня на улице и пригласил заглянуть к нему.

IV.

Он надел свой длинный белый халат и провел меня в заднюю комнату.

— Вот здесь моя мастерская, где я работаю… по своему, на благо возлюбленного человечества, тоже не получая за все свои хлопоты ни гроша медного.

Я ожидал увидеть ножи, ведра крови, полотенца в кровавых пятнах, а передо мною сверкали стеклом сотни колб, пробирок и реторт, банки и бутылки со всевозможными жидкостями и кислотами. На одном блюде лежал огромный ростбиф, а на столе возле, на свинцовой бумажке, щепотка ярко-синего порошку; в воздухе странно пахло чем то в роде гелиотропа.

— Вы алхимик? — спросил я.

— Был… работал над «облагорожением» металлов, как вы, дорогой друг, работаете над «облагорожением» возлюбленного человечества. Но мои опыты завели меня на новые пути, и в один прекрасный день я сам себя озадачил одним открытием, о котором мои счастливые современники еще ничего не ведают.

Он усмехаясь потер руки.

— Вот как! — Что же вы открыли? — спросил я.

— Увы, старую истину, что всякая плоть бренна, да еще в большей степени, чем