сказал он.
Морис отвернулся, чтобы утереть слезу.
— Но, продолжал заключенный, как попало к вам это письмо?
— Я получил его из рук того, к кому оно было послано…
— Ах! да, от брата моей матери… Она его очень любила… Он хорошо вел себя относительно нея… Я хотел бы знать его…
— Вы можете его узнать?..
— Он жив?..
— Да.
— Как его зовут?
— Пьер, сказал Морис, что если этот брат, котораго ваша мать так любила, носит имя, на котором вы сосредоточили всю вашу ненависть?
Бланше глядел, ничего не понимая.
— Посмотрите на адрес, продолжал молодой человек.
На конверте было написано:
"Г-ну графу де-Листаль…"
Седьмой–номер вскрикнул и чуть не упал. Морис поддержал его и положил на постель.
Потом он взял его за руки, и стал ждать.
Через несколько минут Пьер открыл глаза.
— Что случилось? спросил он.
Его глаза упали на письмо, которое он не выпускал из рук.
— А! сказал он, припомнив.
— Бланше, начал тогда Морис, ваша мать требует от вас большой жертвы… Граф Листаль муж той женщины, которая погубила вас… Поражая ее, вы поражаете и его… Он невинен, вы это отлично знаете… Вы не сделаете этого жестокаго дела!.. Скажите мне, что голос вашей матери сумел тронуть ваше сердце и что вы не убьете того, кому она писала: "Любите меня, как я вас люблю!"
Седьмой–номер закрыл глаза и, казалось, прислушивался к тайному голосу, говорившему ему…
Это был голос Бланше Листаль, голос его матери.
— И так, сказал он, наконец, есть на свете женщина, совершившая ужасныя преступления, разбившая мою жизнь, повергнувшая меня в отчаяние… и вы просите, во имя моей матери, прощения этой женщины!..
Морис хотел говорить…
— Молчите вскричал Бланше, я слушаю ее голос… я говорю ей, и она мне отвечает. Я спрашиваю ее, не чувствовала–ли бы она к этой женщине такую же ненависть, какую я к ней чувствую. Слышите, она говорит, что эта женщина чудовище, что она недостойна сострадания и что ее следует наказать…
— Да, мама, я накажу ее!
Казалось, что Седьмой–номер был жертвою галлюцинации. Он говорил, как во сне.
— Но, сказал Морис, разве она не говорит вам также: "спаси моего брата!"
— Ея брата?.. да, это правда и она любила его… и он также ее любил… Это правда, мама, что он был добр к тебе?.. Посмотрите, видите вы ее там?…
Говоря это, несчастный указывал на гладкую, белую стену.
— Я вижу, как она мне делает знак, что да. Она улыбается, когда я ей говорю о брате… теперь я припоминаю… она говорила мне о нем… О! это было давно!.. очень давно!.. очень давно!.. я был еще ребенок… я еще не был в Каэнском остроге… в остроге!
Морис едва мог сдерживать свое волнение.
Пьер Бланше продолжал:
— И если я громко обявлю, что имя Листаля связано с преступлением, то я покрою позором твое имя, мамаша…. Ты этого не хочешь, ты мне говоришь, что я не должен этого делать?… Хорошо! я послушаюсь тебя….
Он провел рукою по лбу. Казалось, он только что пробудился от глубокаго сна.
Он заметил Мориса.
— А! сказал он.
Тут память возвратилась к нему.
— Вы победили, сказал он, во имя моей матери!…
— Благодарю! благодарю! вскричал Морис.
— О! не благодарите меня, вы должны быть благодарны, одной ей…. ея дорогой образ один поддерживал меня в несчастий.
Седьмой–номер поднялся с постели.
— Вы боитесь для графа Листаля более всего скандала? спокойным голосом спросил он.
— Скандал убьет его.
— Хорошо.
Он подумал, потом, казалось, он на что–то решился.
— Скажите г-же Седьмой–номер, начал он, что я жду ее завтра здесь, в этой комнате каторжника….