тут кого подкупать? И тут моё чуткое ухо начало, что-то улавливать из речи физкультурника, а мозги начали потихоньку всё осмысливать.
— На маршруте две контрольные точки, на которых будут сидеть контролирующие офицеры и медики. Первая точка через два километра старший на ней капитан Семёнов, вторая точка на отметке в семь километров старший майор Черепанов!
Вот оно! Наш агент Черепанов. С другой стороны, чем он нам сможет помочь, ну позвоню я ему, скажу время, которое он должен будет проставить у себя в блокноте, ну, а дальше что? Ведь на финиш всё равно надо как-то добираться. Максимум на что мы способны, это очень быстрой трусцой пробежать два километра и сдохнуть в объятиях капитана Семёнова. Парень он неплохой и искренне за нас переживает и время нам наверняка проставит то, которое я скажу, ну, а дальше, что идти пешком до финиша? Ох, грехи мои тяжкие. По жребию мы бежали последними. Хорошо это или плохо, мне уже было без разницы. Группы пошли переодеваться на марш бросок, сдавать ненужное имущество, перевязывать ботинки скотчем и пить всякие самодельные «допинги».
— Док у тебя есть какое-нибудь чудесное лекарство чтобы вырастали крылья? — начали доставать Аллилуева связисты Артемьевы.
— Скипидар между булок, — мрачно отшутился доктор.
— Я же помру, — начал стращать всех Ромашкин.
— Радуйся, что у тебя начфин пулемёт забрал, — стал наезжать на Лёню Пиотровский.
— А бега по заснеженному полю от пехоты в зачёт не идут? — начал хвататься за спасительную соломинку Пачишин.
— Марш, — заорал начфиз. — Ой мля-я, — заорала моя группа и мы поскакали. Первые сто метров мы неслись, словно жеребцы в диком поле. Вторую сотню еще взбрыкивали копытами, на третьей сотне я с грустью вспомнил, как стартовали перед нами другие разведгруппы. Через километр я понял, что хватит нас только до первой контрольной точки. Всё-таки мы добежали до капитана Семёнова. — Андрюх вам какое время ставить, — с тревогой глядя на нас спросил капитан. — Славик поставь что-нибудь, один хрен нам уже ничего не поможет, даже чудо. Чудо — это стечение различных благоприятных обстоятельств и факторов в единой точке временного континуума. А еще это ЗИЛ-131 и Зюзик за рулём и Рябушкин — старший машины, по нелепости, выехавшие не на ту дорогу. А еще майор Черепанов, стоявший на второй контрольной точке.
Наш финиш можно было снимать для концовки любого остросюжетного блокбастерного боевика. Первый из-за лесочка, надежно укрывшего от посторонних глаз ЗИЛ-131 и двух заблудившихся «волшебников» из мотострелкового полка, вылетел я. За мной, держа пулемёт на спине мчался начфинёнок. Мы, рванув последние десятки метров, пресекли финиш и, отдуваясь, развернулись и начали криками подбадривать своих разведчиков, бегущих за нами. Зрелище было не то, что феерическое, у меня даже слов нет, какое было зрелище. За нами высоко подымая ноги, огромными скачками несся Аллилуев, размахивая зажатым в руке автоматом и громко хекая. За ним нога в ногу синхронно, словно американские морпехи, топали Артемьевы. Лёня Ромашкин, положив руки на автомат, висящий на шее пытался не отставать от близнецов. Технари семенили сзади словно два гнома и даже вяло переругивались между собой, камуфляжи на обеих офицерах были мокрые от пота (на самом деле небольшая игра в «обливашки» перед эффектным финишем, у Пиотровского особой намоченностью отличались штаны, постарался Пачишин). Толпа ранее финишировавших разведчиков радостно заорала, приветствуя финиш особой разведгруппы. С последним финишировавшим разведчиком заканчивались учения. Я рассчитал время на точках и на финише правильно — третье место на марш броске. Для нас нормально, по сравнению с молодыми и полными сил разведчиками. Очень приличный результат.
— И за первое место среди разведывательных групп, участвовавших в учении награждается… Зал взорвался аплодисментами, на сцену клуба поднялся и раскланялся наш оперативный офицер, заместитель командира бригады по воспитательной работе. Я сидел и наслаждался, в кармане приятно похрустывало некоторое количество купюр. Наша особая офицерская разведывательная группа специального назначения, в отличие от остальных, уже получила полевые и прыжковые деньги. Остальным обещали тогда, когда появятся деньги на статье. Теперь в финансовой части бригады рядом с «фотошопным» портретом бригадного начфина, пробивающего верхний маваши Чаку Норрису, появилась простенькая фотография лейтенанта-помощника, бегущего к финишу с пулемётом за спиной. В отличии от бригадного майора-начфина фотография лейтенанта была настоящая…
* * *
— Марш, — заорал начфиз. — Ой мля-я, — заорала моя группа и мы поскакали. Первые сто метров мы неслись, словно жеребцы в диком поле. Вторую сотню еще взбрыкивали копытами, на третьей сотне я с грустью вспомнил, как стартовали перед нами другие разведгруппы. Через километр я понял, что хватит нас только до первой контрольной точки. Всё-таки мы добежали до капитана Семёнова. — Андрюх вам какое время ставить, — с тревогой глядя на нас спросил капитан. — Славик поставь что-нибудь, один хрен нам уже ничего не поможет, даже чудо. Чудо — это стечение различных благоприятных обстоятельств и факторов в единой точке временного континуума. А еще это ЗИЛ-131 и Зюзик за рулём и Рябушкин — старший машины, по нелепости, выехавшие не на ту дорогу. А еще майор Черепанов, стоявший на второй контрольной точке.
* * *
Наш финиш можно было снимать для концовки любого остросюжетного блокбастерного боевика. Первый из-за лесочка, надежно укрывшего от посторонних глаз ЗИЛ-131 и двух заблудившихся «волшебников» из мотострелкового полка, вылетел я. За мной, держа пулемёт на спине мчался начфинёнок. Мы, рванув последние десятки метров, пресекли финиш и, отдуваясь, развернулись и начали криками подбадривать своих разведчиков, бегущих за нами. Зрелище было не то, что феерическое, у меня даже слов нет, какое было зрелище. За нами высоко подымая ноги, огромными скачками несся Аллилуев, размахивая зажатым в руке автоматом и громко хекая. За ним нога в ногу синхронно, словно американские морпехи, топали Артемьевы. Лёня Ромашкин, положив руки на автомат, висящий на шее пытался не отставать от близнецов. Технари семенили сзади словно два гнома и даже вяло переругивались между собой, камуфляжи на обеих офицерах были мокрые от пота (на самом деле небольшая игра в «обливашки» перед эффектным финишем, у Пиотровского особой намоченностью отличались штаны, постарался Пачишин). Толпа ранее финишировавших разведчиков радостно заорала, приветствуя финиш особой разведгруппы. С последним финишировавшим разведчиком заканчивались учения. Я рассчитал время на точках и на финише правильно — третье место на марш броске. Для нас нормально, по сравнению с молодыми и полными сил разведчиками. Очень приличный результат.
* * *
— И за первое место среди разведывательных групп, участвовавших в учении награждается… Зал взорвался аплодисментами, на сцену клуба поднялся и раскланялся наш оперативный офицер, заместитель командира бригады по воспитательной работе. Я сидел и наслаждался, в кармане приятно похрустывало некоторое количество купюр. Наша особая офицерская разведывательная группа специального назначения, в отличие от остальных, уже получила полевые и прыжковые деньги. Остальным обещали тогда, когда появятся деньги на статье. Теперь в финансовой части бригады рядом с «фотошопным» портретом бригадного начфина, пробивающего верхний маваши Чаку Норрису, появилась простенькая фотография лейтенанта-помощника, бегущего к финишу с пулемётом за спиной. В отличии от бригадного майора-начфина фотография лейтенанта была настоящая…