победно потрясал листочком, зажатому волосатой лопатой, — Есть! Вот послушайте! — профессор зачитал заключение, — «Обнаружены остаточные проявления иммунопрофицирующей миклофлоры на стенках прямой кишки. Способ экстракции — сбор продолговатым тупым предметом».

— А можно по… а… попроще? — попросил Лепетко.

— Можно, — кивнул профессор и извлек из портфеля немалых размеров резиновый член.

— Я… я вас правильно понял? — промямлил Лепетко.

— Вы меня правильно поняли, — кивнул профессор, — Конечно, объемы будут уже не те, что раньше…

Лепетко сглотнул.

— А теперь, молодой человек, выбирайте! — полковник Железяко заходил по палате, — Или мы вас оставляем наедине с акулами капитализма, которые в безудержном порыве обогащения разорвут вам вашу, э-э… шахту в мелкие клочки. Или вы сотрудничаете с нами, получая взамен лимитированные квоты добычи, стабильную зарплату, соцпакет, санаторно-курортные, все, как полагается…

На глаза Лепетко навернулись слезы.

— К тому же, — успокоил полковник, — работать с вами будет не кто-нибудь, а мастер своего дела, закоренелый… в смысле, опытный… стилист, Эдуард… Более того, Эдуард, как эксперт в данном вопросе, утверждает, что больно не будет… И вы даже сможете извлекать для себя некоторые приятные, так сказать, моменты… Со временем…

— Я согласен, — зажмурился Лепетко, сделав свой выбор между резиновым членом и раскаленным паяльником.

…В стенах закрытого спецсанатория тихо. Лишь изредка прошлепает по мягким дорожкам пациент в тапочках, да провезет процедурный столик медсестра. Здесь не слышно шума города, сосновый бор и ленивая река создают обстановку покоя и умиротворения.

Но изредка, в безлунные темные ночи до слуха постояльцев долетает приглушенный стенами нечеловеческий вопль: — Ссуки!.. Твари!.. Ненавижу!..