Это было очередное лето у Дурслей. Меня заперли в моей комнате в самом начале лета, боясь повторения происшествия с тетушкой Мардж, когда я раздул эту невыносимую женщину. Не то чтобы я хоть немного об этом сожалел. Сидя на своей продавленной койке, поджав ноги и обняв колени руками, я смотрел на стену, думая о том, что произошло в этом году. Невольно на лице появилась улыбка. Мой крестный был жив и хотел официально очистить свое имя и жить со мной. А я был счастлив, зная это. Многое открылось для меня в этот учебный год. Но главным было то, что в моей жизни появилось два взрослых человека, которые любили меня как сына. Просто за то, что я Гарри. Ведь я всегда мечтал именно об этом. Все мои желания на все праздники были связаны с тем, что я хочу семью или хотя бы тех, кто меня бы любил. Просто так. Неужели я не заслуживал этого? Теперь я понял, что заслужил.

Со стороны двери послышались шаги, и я услышал мысли дяди: «Этот ненормальный опять в нашем доме. Надо было все-таки не слушать Петунью и выбить из него эту дурь еще в детстве. Но ничего, мне сегодня никто не помешает сделать это. Они с Дадли у Мардж в гостях с ночевкой, а мне с утра на работу. Главное, чтобы щенок выжил. Но эта тварь крайне устойчива к боли и побоям, так что проблем не будет».

Я резко подскочил, думая, что делать. Все мои вещи, в том числе и палочка, были заперты внизу в чулане. Магию без палочки я применить не мог. На окне опять стояла решётка, так что выбраться из комнаты я тоже не мог. Осталось только смириться с неизбежным. Все же Гриффиндорец я или нет? А они всегда встречают опасность лицом к лицу.

Послышалась возня с замками на моей двери и вскоре она с легким скрипом открылась, в проем заглянул дядя. Увидев меня, он шире открыл дверь и вошел в комнату. В руках была настоящая плеть. Я хотел выскочить за дверь, проскользнув мимо, но видимо даже на меня приходится ограниченное количество удачи. Вернон успел схватить меня за сильно отросшие волосы и швырнуть на пол. Я ударился головой об угол кровати, в глазах слегка потемнело и меня затошнило.

— Теперь я выбью из тебя это, бесовское отродье. Надо было тебя удавить еще в колыбели, жаль, Петунья следила за тобой!

А мысли его были еще более мерзкие: «Я буду бить тебя щенок, пока ты не заскулишь, а кровь не начнет литься из рваных ран на твоем теле. А потом, я, так и быть, сжалюсь, оставив тебя здесь».

Я вздрогнул, когда услышал первый свист хлыста. Удар пришелся на руку, и кожу резко обожгло от боли. Вскрик я сдержал.

Дядя методично бил меня, а я стал задыхаться от неожиданной для меня боли. Затем он поднял меня за волосы и снова швырнул на пол. Я попытался упасть на неповреждённые части тела, но на пути к полу был острый угол кровати, об который я ударился виском. Дальше была лишь темнота.

Очнулся я от тихих голосов. Я не сразу сообразил, что говорят вполне знакомые мне люди. Но прислушавшись, неуверенно сказал:

— Профессор Снейп? — спросил я, услышав такой родной голос.

— Поттер, — тихо произнес Декан Слизерина.

— Почему вокруг так темно? — осторожно спросил я, боясь услышать ответ. Я почувствовал, как он двигается, а потом Снейп глубоко вздохнул, как будто собирался нырять. Скорее всего, так и было. Для него эти слова были подобны погружению в глубину.

— Здесь очень светло, Поттер. Это вы больше ничего не видите.

Я услышал резкое движение и стремительные шаги. Он ушел, оставив меня наедине с этой темнотой. Теперь она всегда будет рядом. Мыслей зельевара я, как обычно, не слышал. Его щиты на разуме были сильны, так что мне было их не преодолеть. Единственное, в чем я был хорош, было бесполезно против него.

Послышались тихие, осторожные шаги и знакомый голос мыслей: «Бедный мальчик. Сколько еще он должен пережить?»

Мадам Помфри всегда было очень сердобольной, и слишком сильно переживала за своих пациентов. А я им был часто, поэтому стал для нее почти родным. Правда, только в мыслях.

— Мистер Поттер, — ее голос был таким же, как и в мыслях. Она осторожно сжала мою ладонь и продолжила: — Вы сильно ударились головой и были… Избиты своим родственником. Вы пролежали так день, пока Феникс не почувствовал, что вы в беде. Видимо, через его слезы в вашем организме установилась какая-то связь. Он вылечил ваши раны, но… — Она резко замолкла.

«Как можно сказать ребенку, который так много пережил и видел так мало добра, что он слеп. Навсегда. И ничто ему не сможет помочь. Даже Северус признал, что он не в силах это как-то исправить», — лихорадочно думала она.

— Вы слепы. Повреждения слишком обширны, и вылечить мы это не сможем. Мне жаль, Гарри, - все же произнесла она.

Я молчал. Она тихо попросила меня выпить успокаивающие, и я, безразлично пожав плечами, выполнил ее просьбу. Мысли вокруг не приносили мне покоя. А у меня их вообще не было. Меня накрыло темнотой во всех смыслах. И я не знал, что теперь мне делать.

========== Часть 1: Учиться заново жить? ==========

Я лежал в Больничном крыле, слушая звуки Хогвартса. Здесь никогда не было тихо. Когда я не слышал мысли, я ощущал звуки ветра, который бил в окна, звуки перешептывания портретов, голоса призраков, шуршание грызунов, скрип оконных рам и тихий шорох магических факелов. Иногда со мной разговаривала мадам Помфри, но больше никто сюда не приходил. Даже Директор. Хотя я не был уверен, что хочу его видеть… От своих мыслей я горько ухмыльнулся. Увидеть я больше ничего и никого не смогу. Я пока не знал, как к этому относиться. И насколько сильно мне будет этого не хватать? Наверное, несравнимо ни с чем. Я еще столько не увидел…

Со стороны входа послышались очень тихие шаги и шорох ткани. Мыслей не было, так что я понял, что это Директор. Снейп ходил по-другому, резче и стремительней. Дамблдор медленно приблизился ко мне, и послышался легкий стук и тепло. Затем он сел на что-то мягкое, видимо, трансфигурировал стул в кресло. Я напрягся, ощущая его взгляд на себе и чувство, что кто-то стучится в твой разум. Профессор был единственным, кто знал, что я прирожденный легилимент. Но все еще не оставлял попытку прочесть мой разум. Я много раз объяснял ему тщетность его попыток, но видимо любопытство съедает Директора. Он глубоко вздохнул и провел своей рукой по моим волосам, откидывая их со лба.

— Мне очень жаль, Гарри, что ты пережил такое. И что теперь тебе придется жить с этим. Я не знаю, что говорить в таких случаях. Это никогда не бывает просто. Мне надо было