горячее, в бокалах пенилось шампанское. Часто большие торжества впадали в две крайности — были или пафосно-чопорными или, наоборот, разнузданно веселыми, в доме у Корниловых с самого начала все было иначе, они умели устраивать яркие, сдержанно-интеллигентные праздники с удивительной атмосферой любви и тепла.

Доиграла мелодия, так любимый Лизой и Алексеем, старый блюз. Корнилов махнул рукой музыкантом с просьбой не продолжать, встал с бокалом в руках и обратился к своим гостям.

— Конечно, поздравлять меня сегодня должны вы, — он улыбнулся, — Не зря же мы устроили все это, но для начала я поздравлю самого себя, — гости засмеялись. — Со странной датой, сорок. Мне сорок, никогда бы в это поверил. Какие-то предварительные итоги, что ли нужно подвести… Что радует, что нет. Радует семья, моя Лиза, которая дала мне возможность понять настоящее счастье и подарила мне сына. Радует, что мой сын уж точно будет лучше меня. Радуют мои родители, такие еще молодые, сестра Марина, та еще заноза. Радуют мои друзья, которые всегда готовы помочь, напомнить, кто ты и зачем. Радует, что будет еще сорок пять, пятьдесят, семьдесят и даже больше. За всех нас! — Алексей поднял бокал, Лиза встала, чокнулась с мужем и поцеловала его.

Уже смеркалось, мужчины пили виски и курили свои отвратительные сигары, кто-то танцевал, а Лиза с Катей медленно шли по дорожке вглубь парка. Цвели георгины и рододендроны, в фонтанах журчала вода.

— До сир пор не пониманию, как вы решили купить этот дом. Ведь ни ты, ни Алексей не любили Лондон, — сказала Катя.

— Мы и сейчас не особенно любим Лондон, но мы любим этот дом, здесь все стало налаживаться между нами, — Лиза до сих пор с теплом вспоминала первые недели, проведенные в поместье, и пусть Алексей еще страдал от боли, а она переживала последние месяцы беременности, именно здесь они поняли, что могут быть счастливы друг с другом. Здесь он рассказал ей о своем прошлом, здесь предложил стать его женой, сюда они принесли своего сына.

— Ну с домом все понятно, — протянула Катя. — А вот скажи, что это у тебя Корнилов сегодня такой разговорчивый и счастливый, а? Он же обычно молчаливый герой.

— Ну, может, он узнал что-то очень важное для себя сегодня, — засмеялась Лиза.

— Только для себя?

— Для себя и для меня, для всех нас.

— Лиза, не уходи от ответа! У тебя все равно ничего не получится, — строго посмотрела на подругу Катя. — Ты сама так и сияешь, как сытая кошка. — Лиза и правда выглядела чудесно: все такая же тонкая фигура, кожа цвета сливок и тяжелая коса.

— Да, ладно тебе! Просто у меня все чудесно, у меня есть Алексей, Артем, «Весна» в сентябре открывается после реконструкции, и мы устраиваем грандиозный показ в Grey Key.

— Все это было у тебя и две недели назад, но ты не ослепляла всех вокруг мегаваттами счастья.

— Хочешь сказать, что я не выглядела счастливой?

— Выглядела просто счастливой, а сейчас я вижу что-то большее.

— Ну ладно, скажу, — Лиза села на тяжелые кованые качели и указала Кате на место рядом с собой. В сгущающихся сумерках и в призрачном свете Луны они выглядели как юные девушки, сбежавшие со своего первого бала. Лиза чуть оттолкнулась, и качели поднялись вверх, розовый шелк ее платья взлетел вслед за изумрудным кружевом Катиной юбки. — Я опоздала, потому что была у врача, последнее ЭКО дало положительный результат. Вот такой подарок я принесла мужу.

— Лизка, поздравляю тебя, — рассмеялась Катя, обнимая подругу.

Они возвращались к гостям, казалось, веселье должно пойти на спад, но вокруг эстрады толпились люди, а Алексей пристально смотрел вглубь сада, увидев Лиза, он подал кому-то знак, и на сцену вышла маленькая темноволосая девушка. Лиза с удивлением узнала в ней певицу Елку, странно, Корнилову не следовало даже знать, кто она такая.

— Вот и я думала, какой праздник в наше время без звезды, — рассмеялась Катя.

— Твоих рук дело? — спросила Лиза, только вдвоем с подругой они слушали такую музыку.

— А то, — улыбнулась та.

— Я всегда хотела жить в любви.

Что я могу сказать себе?

Лети, Лиза, лети… — раздался необычный и чуть хриплый голос.

— Лети, Лиза, лети, — подошедший Корнилов властно обнял ее и пробежался губами по шее, щетина, почти скрывавшая шрамы на лице, колола ее нежную кожу, — Только я полечу с тобой.