Если такого рода положительная эмоция подкрепляется положительной эмоцией, вызванной поведением других людей, то возникает эмоциональный подъем целого коллектива. Эмоции каждого, подкрепленные эмоциями других, оказываются иногда столь интенсивными, что требуют немедленных действий, поддержки и утверждения идеала. Так, положительные эмоции, вызванные искусством, стимулируют деятельность, выходящую за его непосредственные пределы.
В нашем кратком очерке мы не затронули множества вопросов, которые возникают в связи с поставленной проблемой. Свою задачу мы видели в том, чтобы проверить, в какой мере факты, связанные с эмоциональной природой искусства, согласуются с информационной теорией эмоций: в состоянии ли последняя объяснить эти факты. Наша задача потребовала специального и специфического подхода к вопросу о природе и происхождении искусства. Ответ на этот вопрос следует искать не только в археологии и психологии, но и в гносеологии, одну из естественнонаучных основ которой представляет учение о высшей нервной деятельности.
Гносеологическая постановка вопроса с привлечением новейших данных относительно природы эмоций позволяет преодолеть представление об искусстве как о деятельности, содержанием, которой является выражение или передача чувств. Подобное представление до сих пор достаточно распространено. Наиболее ярко и категорично его сформулировал Л. Н. Толстой в своей гениальной статье "Что такое искусство?". Нам представляется еще более ошибочным умаление и отрицание эмоционального воздействия искусства в пользу дидактики, к чему иногда клонится толкование эстетики Б. Брехта. Характерно, что и в первом, и во втором случае авторы не касаются вопроса относительно природы эмоций, полагая, что этот вопрос ясен сам по себе. Отсюда - неустойчивость, односторонность и недостаточность как теорий, утверждающих примат чувства, так и теорий, отрицающих его. Одни, в частности Л. Н. Толстой, чувством называют потребность, другие игнорируют чувство, понимая под потребностью нечто всегда и до конца осознаваемое субъектом.
Опыт проверки информационной теории эмоций применительно к искусству не только убеждает в правильности основных положений этой теории, но и дает более точное и логически обоснованное представление о тех вопросах эстетики, которые непосредственно связаны с понятиями "эмоция", "чувство".
Мы полагаем, что без эмоций искусства нет и быть не может. Но это не значит, что эмоция (эмоциональное воздействие или передача чувств одним человеком другому) - цель и назначение искусства. Эмоция воспринимающего субъекта, причем эмоция положительная (искусство должно всегда радовать человека!) - не цель, сущность или назначение искусства, а безошибочный показатель эффективности его воздействия. Цель ого - информация. Но информация о специфическом предмете и потому осуществляемая специфическими средствами. Настоящее искусство менее всего похоже па иллюстратора истин, добытых строго "логическим познанием. Искусство представляет особую форму отражения, освоения и исследования действительности. Для него в высшей степени характерна невозможность "перевода" в другую систему знаков. Закономерность, открытая физиком, химиком, биологом или экономистом, ничего не теряет при изложении на любом из существующих языков, азбукой Морзе или цифровым кодом. Но даже блестящий перевод стихотворения с одного языка на другой представляет новое художественное произведение, существенно отличное от подлинника. Искусство отражает те стороны действительности, проникает в те ее уголки, которые по самой природе своей недоступны логическому анализу. Поэтому, как писал Роден, "каждый шедевр песет в себе нечто таинственное. В нем всегда есть нечто такое, что заставляет вас испытывать легкое головокружение"[22]. Эту же особенность искусства отметил и Л. Н. Толстой: "Дело искусства состоит именно в том, чтобы делать понятным и доступным то, что могло быть непонятно и недоступно в виде рассуждений. Обыкновенно, получая истинно художественное впечатление, получающему кажется, что он это знал и прежде, но только не умел выразить"[23].