но парень сильно рвался найти

злоумышленника и пошел дальше бродить в поисках информации.

Нужно было что-то делать. Не потому, что мы боялись своего вскрытия перед публикой, а для

того, чтобы поставить этого шепелявого на место (да, у него был дефект речи, мы предполагали с

Димой, что это просто мозоли, полученные при очередном заходе в заднюю часть учителя).

Этим же вечером, с левых страниц начали поступать сообщения для Пети. Мы писали за каких-то

девчонок, чьи имена выдумали, а фото взяли на просторах необъятного интернета. Сообщения

были рода «привет», «как дела». Принял нас Петя не очень добродушно, в его ответах была одна

ненависть, мат и различного рода оскорбления, мол нас вычислят и отымеют по самые гланды, а

он будет плевать на нас с высокой колокольни. Дело было дрянь и тут мне пришла блистательная

идея. Мы поставили его рожу на фотографию сообщества. Естественно, я ожидал некоторого

негатива, но, когда он стал умолять убрать ее, меня это позабавило.

Итак, что мы имеем: Петя, который не доволен нашей работой, сообщество с нецензурными

высказываниями и более тысячи вступивших студентов с преподавателями и украшение

праздника – фотография Петра на главной.

В знак доброты, я предлагаю этому недотепе перейти на нашу сторону и следить за всем потоком

грязи, что лилась на страницу, взамен на это, мы убираем все фотографии, связанные с ним. Он

соглашается на это и пишет черным по белому «Идет». Я, недолго думая, вырезал фрагмент

переписки и отправил на общее обозрение всем учащимся. После этого жизнь Пети немного

изменилась. Он не высовывался из своей конуры и до конца моего существования в стенах этого

учебного заведения, Петра обходили стороной и всячески избегали с ним какого-либо контакта.

Думаю, вряд ли, когда-нибудь, этот шепелявый мудак поймет, кто это был на самом деле.

Спустя некоторое время, все же наше сообщество прикрыли из-за многочисленных жалоб. Мы

стали опять придумывать что-то новое, но проблемы не дремали и подкрадывались все ближе.

На последний паре по латинскому, мы писали итоговую работу, где нам давали слова, а мы в свою

очередь должны были их перевести – все просто. Сидели пару часов, после сдачи работы поехали

по домам. Тогда шел предпоследний день учебы в семестре. Через пару дней мы должны были

[6]

приступить на практику в одну из местных больниц. Ожидая своей очереди в коридоре, я с Димой

как всегда куда-то залипал и тут, на злобу дня, врывается в наше пространство преподаватель по

латинскому и сильно возмущается по поводу моего друга, высказывая, что никогда в своей жизни

не видела подобных мальчиков и что все это, просто так не оставит. Да, она сдержала свое слово.

После, выяснится, что Дима, на пару со своим слабоумием в итоговой работе, напротив слова на

латинском, вместо перевода написал «Хуй знает», так четко, что это заметила наша любимая

Латинка. На следующий день, его вызывают на ковер перед директором. Он, всяческими

способами пытается отвертеться и ему дают шанс до основной комиссии, которая пройдет в

период зимних каникул. Как потом окажется, Латинка, очень сильно возмущалась его поведением

и имея авторитет среди коллег, настояла на его отчислении. Совет прошел довольно быстро и в

январе, когда мы отдыхали, ему сделали звонок, сказав о принятом решении. На этом, все

закончилось. Все, что мы любили, прожили, сделали, построили, все это разрушилось одним

телефонным звонком, а точнее крылатой фразой, которая помогла Диме собрать свои вещи из

колледжа.

«Последние дни учебы»

Честно говоря, мне было сложно учиться одному. В обществе, которое может похвастаться

бурным изобилием представительниц женского пола немного другие правила, понятия. То, что

творили мы с Димой, естественно считали, как детской глупостью и аморальным поведением.

Половина нашей группы опустела после первого семестра, ушли самые тупые и Дима.

Все это время я находился с Женей. Мы вместе ходили от кабинета в кабинет, встревали в

недолгие диалоги об учебе. К середине марта мы немного сдружились. Некоторые девчонки из

параллели поговаривали о том, что мы с ней встречаемся, а мы в свою очередь считали это

смешным. Тогда, я понял, что меня это довело до белой горячки и моя жизнь больше не может

принимать амебные формы развития.

Дима в это время работал. Работал в магазине электроники, при чем не у себя в городе, который

находится на расстоянии двадцати километров, а в моем. Как говорил сам, он хотел работать

ближе ко мне, чтобы почаще видеться. Это единственное, что поднимало мне настроение.

После встречи и разговора с ним, я задумался. Задумался о том, а нужно ли мне все это. Если я

испытываю такую ненависть сейчас, то что будет спустя некоторое время.

В общем, было принято решение бросить учебу и пойти работать вместе с Димой в магазин. На

тот момент, он проработал порядка месяца в электронике, и кое-что уже знал в плане «Как

продать», «впарить», «наебать» и других форм обращения с клиентом.

В последний свой день, я пришел как ни в чем не бывало. Даже прихватил с собой сменную обувь,

так как на входе был жесткий контроль за этим. У нас отменили пары, в связи с конкурсом на

лучшую медсестру. Против этого я ничего не имею, поэтому шутки про медсестер и глубокие

ласки здесь будут вырезаны. После мероприятия у нас намечалась пара по анатомии - последняя

для меня. Я посмотрел на часы, у меня было десять минут в запасе, и я решил пройтись до

преподавателя по латинскому, чтобы увековечить себя в ее памяти каким-либо образом.

Как всегда, она сидела в своем кабинете. Это маленький уголок в здании, где не было ни камер,

ни других преподавателей. Рядом с ним была зона отдыха, с диванами, там мы частенько

зависали с Димой и Женей. Каким-то образом, я додумался запереть ее в своем же кабинете. Я

пододвинул небольшой диван ближе к двери ее кабинета. Когда диван был почти вплотную с

дверью и оставалась только небольшая