она взмолилась:

- Арни, прекрати, пожалуйста!

- О, - Арнольд наклонил голову. Он подошел к Аннет, и прислонил к ее затылку дуло, все еще теплое после выстрела. - Ты, наверное, хочешь умереть от стыда?

- П-прости, - всхлипнула Аннет. Ей было и стыдно, и страшно одновременно. Сегодняшние события непременно нанесли ее психике серьезную травму.

- Боженька простит, - улыбнулся Арнольд. - Все скоро кончится. Тебе осталось немного сделать. Знаешь что?

- Что? - сдавленно спросила Аннет, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. В висках стучала кровь.

- Лезь на первую парту, и мастурбируй. При всех.

У нее перехватило дыхание. В ее голове сработали все возможные социальные ограничители, которые только были, и их противоречие с природными инстинктами ввело Аннет в ступор.

- Я... - выдавила Аннет. - Я не могу...

- Сука! Тебе что, жить надоело?! Полезай на стол, и дрочи, тварина! - Арнольд толкнул девушку в спину, ладонью коснувшись мокрой кожи. Аннет, все же поддавшись импульсу страха, будто на автомате полезла на стол. Забравшись, она села на коленки, закрыла лицо руками, и громко заплакала.

- Вот так, моя хорошая. Теперь раздвинь ножки, и приступай. И так, будто бы удовольствие получаешь.

- Не надо, пожалуйста...

Аннет, пересев на ягодицы, широко раздвинула ноги в разные стороны. Ее будто принуждала неведомая сила. Девушка делала это, не в силах противиться рефлексам, которые, по решению ее организма, могли привести к сохранению жизни. Шокированные одноклассники парализовано смотрели на развернувшуюся картинку.

- Вы, мудачье, парни которое, - Арнольд обратился к мужской части класса, направив в их сторону оружие. - Как только она приступит, вы достаете причиндалы, и начинаете развлекаться, смотря на нее. Вам ясно? Будете выделываться, сучка подохнет, - Арнольд вновь прислонил ствол к голове Аннет, ласково погладив ее по плечу. От его прикосновения она вздрогнула. - А так хоть можете удовольствие получить, и я вас отпущу. С той же травмой, которую вы, уроды, мне нанесли. За все в жизни нужно платить, - он зарылся носом в волосах Аннет, и глубоко вдохнул их свежий аромат, блаженно зажмурив глаза. - Вкусно.

Ривер стоял перед парадным входом. За его спиной, окаменев и держа оружие в готовности, выстроились бойцы отряда специального назначения. Ривер крепко сжимал автомат, имея решимость в любой момент применить его против любого противника. Защитное поле было серьезным, физически непреодолимым препятствием, которое мешало бойцам взять здание штурмом. Кончиком пальца Ривер коснулся защитного экрана, и по нему, будто по воде, пошли круги.

В наушнике раздался голос Эмми:

- Ребята, спешите! Там вообще пиздец творится! Вы бы видели! У девчонки крышу точно сорвет после этого...

- Внимание! Сейчас произойдет пробное отключение поля, после которого придется ждать еще минут десять! Никому не двигаться! - скомандовала Лика. - Я почти справилась!

- Принял, - ответил Ривер.

Не было времени ждать. Нервы бойцов находились на пределе, и Ривер не являлся исключением. По спине струился холодный пот, и кое-как, с применением приемов саморегуляции, удавалось сдерживать дрожь в руках. Ривер был переполнен злобой, которую был вынужден сдерживать. Он понимал, что несет ответственность за жизнь каждого заложника, и бездействие было смерти подобно.

- Отключаю!

Поле погасло. Пульс участился, скакнув до 140 ударов в минуту, а сердце колотилось так, что едва не выламывало ребра. Тут же Ривер рванулся в сторону двери, услышав позади возгласы: «Командир, ты че?!» «Стоять же сказали!». Рассчитывая на чистую случайность, боец врезался плечом во входную дверь, и она распахнулась, открыв взору пустой школьный коридор. Не раздумывая, Ривер прыгнул внутрь, и поле снова включилось, едва не разрезав оперативника пополам. По телу прошлась неприятная дрожь. Он оглянулся, увидев в проеме двери грузовики спецназа.

- Ты что творишь, Ривер?! Команда стоять была! - возмутилась Лика.

- Пока вы возитесь с полем, он там всех перестреляет нахер. Я пошел. Эмми, держи меня в курсе.

- Приняла, - отозвалась Эмми. - Иди тихо. Он не в курсе, что ты вошел.

- Принял.

Ривер вскинул оружие, внимательно вглядываясь в коридор, а затем бесшумно, и с максимальной быстротой, засеменил в сторону лестницы на второй этаж, на ходу бегло заглядывая в каждый класс. В здравом уме никто бы на месте Ривера так не поступил. Было неизвестно, открыт ли парадный вход, было неизвестно, удастся ли проскочить, но боец пошел на риск. Он знал наверняка - если не поспешить, то будет поздно.

Аннет колебалась. Она предпринимала тщетные попытки тянуться к промежности, но у нее ничего не выходило из-за пожирающего чувства отвращения к себе. Оно оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Девчонка с надеждой, блестящими от рыданий глазами, смотрела на своих бледных одноклассников, но они отворачивались, делая вид, что ничего не замечают. Те, кто называл ее другом, кто спал с ней, кто заявлял что любит ее, кто строил из себя храбреца. Все боялись даже пикнуть, трусливо прижимаясь к стене, и желая спасти лишь себя.

- Я не могу, - говорила она сквозь слезы, чувствуя, как слезинки падают на оголенную грудь.

- Тогда ты подохнешь! - крикнул Арнольд, и прицелился девушке в голову. - Хочешь умереть?!

Эмми держала окно в перекрестии прицела, прекрасно видя Аннет, но при этом Арнольд по-прежнему оставался вне досягаемости. «Чертов ублюдок», - хмуро думала Эмми, глядя на страдания Аннет. В голове не укладывалось то, что на планете были психопаты, способные заставить людей пойти на подобные вещи.

Ривер поднялся на второй этаж. Классы были справа, и Ривер взял рукоять автомата в левую руку, превратившись в левшу. В коридоре послышались крики Арнольда, доносящиеся из последнего кабинета:

- У тебя есть десять секунд, чтобы начать! Ты видела, что я сделал с Барри?! То же самое и с твоей гребанной башкой произойдет! Дрочи!

- Я не могу! Прекрати, пожалуйста! - умоляюще возразила девушка.

Боец засеменил к классу, намереваясь взять террориста на прицел, как вдруг справа послышался детский крик:

- Дядь! Дядя полицейский! Спасите, пожалуйста! Мне страшно!

Ривер застыл напротив открытой двери кабинета, расширив глаза от удивления, и понял, что бесшумной его операция быть перестала. Взглянув вправо, он увидел маленького мальчика, первоклашку, лицо которого