Юлия Пульс ОДИН ДЕНЬ

ПРОЛОГ

Хочется спать, но засыпать страшно. Не из-за кошмаров, которые могут терзать всю ночь. Я боюсь выпасть из реальности и не заметить, как она пожирает мою руку. Как живая плоть наполняет ее силой. Чем я могу помочь?

Безысходность.

Вот бы вычеркнуть собственную жизнь, жалкое существование в этом жестоком мире, как ненужную главу из книги. Кому от этого станет легче? Наверное, только мне.

Нет даже малейшей ниточки, зацепки, чтобы все исправить. Остановить это также невозможно, как замедлить сход лавины вбирающей в себя снег с горной вершины и погребающей под белой, холодной толщей, ни в чем неповинные деревья.

Вновь посетили мысли об убийстве. Я так много убивал, что это не должно пугать. Но я боюсь. Боюсь внутреннего зверя, который рвется наружу, впиваясь когтями в душу.

Крики за стеной только усиливаются. От жутких звуков напрягается каждая мышца тела.

Нет сил терпеть. Срываюсь с места.  Бегу по коридору проклятой и забытой Богом психиатрической больнице.

Непредсказуемая тишина заставляет замереть на месте. Мир застыл, будто кто-то нажал на пульте кнопку «стоп». Дыхание оборвалось. Секунды затишья измеряются стуками моего сердца. Раз, два, три…

Нет!

Опять крик!

Я падаю на колени, теряя последнюю надежду, и закрываю лицо ладонями. Остается лишь вспоминать, как все начиналось…

Глава 1 «КОРПУС»

Чужие проблемы нам кажутся простыми. Мы знаем, как нужно поступить. Но стоит ощутить подобное на себе, как упираемся в тупик.

Я не из тех, кто жалуется на жизнь. Образ уравновешенного и неконфликтного человека закрепился за мной изначально. Внутренний мир не митинговал, принимая стержень прилежного ученика и приличного, учтивого человека.

Заслуга родителей. Они вложили немало средств и сил в мое становление, как личности. И меня все устраивало: мир, в котором существовал, люди, с которыми соприкасался. Но в то же время я считал себя не таким, как все. На удивление окружающим, с рождения я ничем никогда не болел. Оставалось радоваться.

Мое детство было счастливым. Единственный ребенок в семье. Всегда избалован вниманием. Какие кружки я только не посещал. Умел и драться и решать арифметические задачи на отлично. Таких как я в школе часто называли ботаниками. За мной это прозвище не закрепилось. Я всегда мог дать отпор, хотя и драться не любил.

Время текло по руслу, не сворачивая с намеченной траектории. Заботливые родители, уверенные в моем блестящем будущем. Собственная комната и девушка.

В день, когда я решил, что она моя судьба, была ужасная погода.  Дождь зарядил еще ночью, монотонно стучащие в окно капли быстро усыпляли. Но к утру усилился ветер, направляя небесную воду на хрупкое стекло. Я проснулся от грохота, казалось, что пошел град. Не хотелось вылезать из-под теплого одеяла, чтобы потом попасть в жуткий природный катаклизм.

Я плыл до школы по непроходимой грязи, пытаясь превозмогать сильные порывы ветра, а дождь тем временем не сдавал своих позиций и миллионами иголочек пронзал неприкрытые лицо и руки. Прийти в себя и отогреться мне удалось только в теплом, светлом и всегда до блеска вымытом холле школы. Взглянув вниз, я увидел платформу из грязи, налипшей на новые ботинки. Надо смыть, пока не подсохла.

Пришлось малыми перебежками добираться до мужского туалета на втором этаже, оставляя за собой грязный след.

Вода из крана хлынула мощным напором и смыла грязь с ботинка. Я возился с обувью в довольно неудобной позе, задрав ногу над высокорасположенной, некогда белой раковиной. Вода, смешавшись с землей, разбрызгивалась в разные стороны. Заляпались не только стены, но и моя одежда.

За стеной, которая отделяла мужской туалета от женского, послышался девичий разговор. Они громко кричали, но плеск воды мешал разобрать слова. Я закрутил вертел и прислушался.

– Такой красавчик! А глаза видела? Я балдею! А черные волосы и эта стрижка!

– А какие ресницы! Мне бы такие!

– Эй, полегче, он мой, ты помнишь?

– Помню. Только если ты сегодня затормозишь, не обижайся.

– Нет уж! Сегодня Влад будет моим, а ты в пролете, милая.

Я улыбнулся. Неужели речь шла обо мне? Если из описания непонятно, о ком именно говорили, то, услышав свое имя, все стало ясно. Я догадался, что за девушка, так яростно пыталась меня заполучить. Жолудева Виктория. Моя одноклассница. Ее перевели в нашу школу недавно, но она с первого дня влилась в коллектив, хотя и резко отличалась от других девчонок нарядами, прической и макияжем. Никогда не видел ее в брюках, только мини-юбки и высокие шпильки. Необычные кофточки, всегда с глубоким вырезом, за которые ей не раз попадало от учителей. Макияж – это отдельная тема. Вика красилась очень ярко и ей это шло. Преподаватели всегда начинали урок с того, что отправляли Вику умываться. На перемене она умудрялась опять накраситься, чтобы через несколько минут все смыть. Так целыми днями. Я всегда удивлялся, как ей не надоедает этот процесс.

Конечно, она зацепила меня своей необычностью и недоступностью.

Погрузившись в размышления, я потерял равновесие и, поскользнувшись, едва не упал на грязный кафельный пол. Слава богу, спасла раковина, в которую успел вцепиться мертвой хваткой. Все бы ничего, если б не шум. Девчонки замолчали. Через мгновение хлопнула дверь женского туалета, и послышался быстро удаляющийся стук каблуков.

Сидя на уроке, я изредка поворачивался назад и поглядывал на Вику. И каждый раз, когда это делал, по классу прокатывался ироничный девичий смешок. А Вика, засмущавшись, не отрывала взгляд от парты.

На большой перемене я спускался в столовую по широкой бетонной лестнице. Меня окликнул застенчивый голос Вики и заставил остановиться. Было лестно, что такая девушка подошла первой. Я улыбнулся.

    – Ты в столовую? – смущаясь, спросила она.

    – Да. А ты?

    – Я тоже.

– Может, пойдем вместе?

Я посмотрел на нее и снова поразился яркому образу. Темно-бурые, обрамленные салатовыми тенями глаза, блеснули.

С того дня мы с Викой начали встречаться. Поначалу мне думалось, что это любовь, но, как оказалось, через пару месяцев чувства притупились. Небывалое ощущение пустоты поселилось внутри. Сердце больше не колотилось с бешеной скоростью от одного ее прикосновения. Больше не хотелась звонить ей каждый час. Но привязанность осталась. Я тогда не представлял жизни без нее и не хотел ничего менять. Эта странная ниточка держала меня рядом с ней еще очень долгое время. Надо было еще тогда безжалостно ее оборвать. Может, все сложилось бы иначе?

Я окончил школу с золотой