возраста уговоров засыпал, чтобы ровно в семь утра проснуться, так же самостоятельно, как засыпал вечером...

Мишка, которому уже было шесть, считал себя взрослым и потому засыпал поздно, норовил досмотреть телик до конца и лишь сегодня, утомленный длинным летним днем, лег немножко подремать и дождаться кино, но так и заснул и Света, раздев его уже сонного и вялого, укрыла одеялом и погасив свет, плотно прикрыла дверь в детскую...

...Звонок в дверь прозвучал тревожно и угрожающе. Света встала с кровати, накинула халат поверх ночной рубашки и вышла в прихожую. Игорь был уже там.

- Кто это может быть? - с тревогой спросила Света и Игорь, чуть запнувшись, ответил:

- Это, наверное, ко мне. Иди, ложись...

Он подождал, пока Света, войдя в спальню закроет дверь и потом, почему-то крадучись, подошел к входной двери, тихо нажал на рычаг английского замка, отворив первые из двойных дверей, глянул в смотровой глазок.

За дверью стояли двое. Один кряжистый, широкий с маленькими, невнятными, непонятного цвета глазками. И второй высокий, черный, в темных брюках и коричневой водолазке - Игорь сразу узнал в нем Красавчика.

Внутри что-то дрогнуло, он задышал коротко и быстро, но быстро взял себя в руки.

Помедлив, он прикрыл за собой первые двери и через вторые негромко спросил: - Кто вам нужен?

Но для него самого, ответ на этот вопрос уже был ясен. Игорь, всю поделю ждал этого "визита", но тем неожиданней это случилось.

Высокий придвинулся к двери и не скрываясь, громко произнес: - Открой, хозяин! Поговорить надо!

У Игоря, сердце снова тревожно опустилось вниз и вдруг заколотилось испуганно и гулко - кровь прилила к голове и мышцы ног дрогнули!

"О, черт!", - ругнулся он про себя, а вслух сказал: - Уходите прочь! Не то я вызову милицию...

Голос его дрожал от волнения, от испуга за малышей и за жену. Он уже знал, что эти двое за дверью, так просто не уйдут, что ему придется что-то решать и брать на себя ответственность за решительное действие...

Жан слыша угрозу Игоря, переглянулся с Барыгой - он знал, что в этом подъезде телефон один и тот на четвертом этаже.

Красавчик - это был он - снова приблизил лицо к глазку и сказал так же громко, как и в первый раз: - Открывай, тебе говорят. Дело есть!

Игорь через глазок видел искривленное стеклом лицо: толстый нос, неестественно маленькие глаза в ямках глазниц, черные густые брови, синеватые, шевелящиеся толстые губы.

Их лица разделяло каких-нибудь двадцать-тридцать сантиметров пространства и Игорю внезапно захотелось ударить по этому искривленному лицу, захотелось сделать этому наглому бандиту больно, а себя, в момент удара, освободить от груза ярости и страха, который подкатывал к горлу, заставлял дрожать голос и вызывал глотательные судороги!

Еще на что-то надеясь, он примирительно повторил: - Уходите, ребята. Завтра поговорим...

К двери придвинулся Барыга. Ему показалось, что настал его черед проявить себя и показать Жану, что он ничего не боится.

Жан отодвинулся от глазка и Барыга, приблизив лицо ухом к двери, сдерживая злобу произнес: - Лучше открывай! Смотри, сука, хуже будет!

Рот его раскрылся, язык облизнул губы, кулаки задвигались. Ухом Барыга ловил звуки из квартиры, из-за дверей. Он не смотрел на Жана, но чувствовал его присутствие и потому, хотел заодно немного попугать и этого заносчивого, расфуфыренного хлыща.

Он, Барыга, все больше и страшнее наливался наглой яростью бандита, долго и безнаказанно грабившего незнакомых людей...

Игорь, увидев в глазок это зверское, широкое и бессмысленное лицо с кабаньими колючими глазками понял, что помощи ждать неоткуда, что эти, там за дверью, просто так, без издевательств и насилия, не уйдут от его дверей...

...Соседи по дому, прячась за закрытыми дверями, стали прислушиваться к звукам, доносящимся с лестничной площадки и почувствовав недоброе испуганно уходили в дальние комнаты, закрывая за собой все двери, какие только можно.

Они не хотели ввязываться в скандал, они слышали два хриплых, грубых мужских голоса и так как в этой жизни они боялись всего, что не вписывалось в искусственные инструкции и законы, то инстинктивно уходили, прятались в свои "норы", испуганно радовались, что стучали и рвались не к ним...

В этом мире, их мире, где все решалось коллективом и на собраниях, они не могли выступать от своего лица, они трусили за себя, за своих детей.

А другие - это же чужие?! И потом, может быть тот, к кому ломятся, сам в этом виноват. Почему мы должны беспокоиться за других, оправдывали они себя, выискивая аргументы в свою пользу?

И, наконец, есть же милиция, которой деньги платят за то, чтобы она нас защищала!

И у них ведь оружие, а мы безоружны. Эти бандиты-хулиганы ведь наверняка тоже вооружены; они-то не боятся ни милиции, ни законов, наказывающих за ношение оружия: холодного и огнестрельного...

Игорь сразу почувствовал, понял, что никто из соседей к нему на помощь не придет - если бы они могли и хотели, то уже вышли бы из своих квартир и вмешались...

...Голос Светы из-за спины, из спальни спросил тревожно:

- Кто там, Игорь?

И в этот момент, волна холодной ярости и бесстрашия привычно ударила в голову.

- Да, что я, мужик или нет? - прошептал Игорь и уже не таясь громко захлопнул входную дверь и быстро, легко вернулся в гостиную.

Сильными руками он схватил стул - костяшки на кулаках от напряжения побелели.

Подставил стул, вспрыгнул на него, потянувшись достал с верхней полки металлический чехол для ружья, снял его сверху, привычно сдул пыль, вернулся к письменному столу, открыл его, достал ключ и ловко одним движением отомкнул висячий замок на чехле-сейфе...

В дверь стали стучать: вначале дробно и негромко, потом кулаком во всю силу.

Сквозь двойные двери удары доносились глухо и матерная ругань двух голосов была едва слышна.

Игорь торопясь достал свое охотничье ружье ИЖ-27- Е, то есть с эжектором -выбрасывателем стреляных гильз, автоматически погладил матово блестевший темный приклад из красного дерева, потом левой рукой взял отдельно лежащие вороненые стволы, правой рукой держа приклад, указательным пальцем нажал скобу замка, левой вложил стволы в замочную выемку, спустил пружину и, примкнув стволы щелкнул