наполненный счастьем жизни рай и так хотелось вдохнуть его воздуха побольше, чтобы в полной мере ощутить счастье и покой.

***

На следующий день, побыстрее отвязавшись от назойливых врачей, Павел вышел к морю.

Сегодня оно дремало – пышное, богатое, ленивое и могучее. Носились и падали стрелою редкие чайки, остро пахло прелыми водорослями.

Павел расположился с газетой почти у самой воды, за камнем, не желая привлекать к себе взоров посторонних глаз.

Группа пионеров спустилась по крутой тропинке к лазурным водам. Ребята тут же стайкой бросились в воду, их худощавые, смуглые тела, блестели, облитые водою, на солнце, как дельфиньи спины.

Мимо прошла, упруго ступая смуглыми ногами, их вожатая. Девушка заправила под панаму темные волосы, и сощурившись, наблюдала за плещущимися, фыркающими ребятами, время от времени делая им замечания.

Для лучшего обозрения она взобралась на большой камень, мокрый и покрытый водорослями. Павел в это время уже собирался окунуться и шел в воду, как заметил, что девушка, неловко взмахнув руками, поскользнулась и упала, скрывшись в воде. Зная, что в этом месте глубже, чем в других местах берега, Белецкий бросился к ней на помощь. Она барахталась в воде, пытаясь взобраться на скользкий камень. Павел схватил ее коричневую тонкую руку и поднял ее.

- Что же вы так?

- Большое… спасибо. Это я так неловко…, скользко…, - смущенно, тяжело дыша, сказала девушка, оправляя налипшее платье.

- Не за что. Будьте осторожнее, — сказал Павел.

Девушка глянула на него широко открытыми, карими, испуганными глазами.

Идя в воду, Павел вспомнил, где видел ее. Она ехала с ними в поезде и была в вагоне-ресторане во время грозы.

С удовольствием поныряв, Белецкий почувствовал ломоту и вернулся на берег.

Вожатой и пионеров уже не было. Когда он плавал, то слышал, как она звала их на обед и, ковыляя, повела по тропинке наверх. Это было кстати. Он не хотел, что бы кто-то видел его страдающим от боли.

Посидев немного на берегу и подождав, когда утихнет боль в боку, Белецкий отправился в корпус и лег на койку. Он пропустил обед и сосед по койке, танкист Федор, принес ему кое-какие продукты из столовой. После обеда вновь поднялся ветер, и было слышно, как волны бились о берег.

К вечеру боль утихла, и Павел вышел побродить по парку, посидел на скамейке, читая газету, поиграл в шахматы с пожилым джентльменом из соседнего пансионата Кириллом Аполлоновичем.

А вечером следующего дня Павел с Федором, одев форму, ушли прогуляться в город.

***

Ветер после жаркого дня, приносил блаженную прохладу. Запахи моря, смешивались с запахами кофе, дынь и винограда.

Они шли молодые, ловкие, довольные собой. Наняли извозчика – пожилого татарина и с удовольствием проехались по узким улочкам, мимо маленьких, аккуратных, покрытых черепичными крышами домов. В кофейне они пили приторно - сладкое, липкое вино и болтали вовсю. Федор рассказывал о своих боях, мечтал поскорее вернуться в строй, чтобы поучаствовать в новых сражениях. Он был в Испании, побывал под бомбежкой, горел в танке, видел все ужасы войны, но это, похоже, его не отталкивало, он желал вновь сразиться с врагом.

- Посмотри, во всей Европе растет фашизм. Какие огромные территории под их властью! Над нашей страной нависает угроза, это реальность, от нее, брат, не уйдешь…. Нет, на мой взгляд, нужно действовать. Решительно и беспощадно! Упреждающий удар! Вот в чем сила! Поэтому тут сидеть мне ни к чему. Техника, по сравнению с ихней, у нас конечно еще слабовата, но на подходе новые модели.… Закончим перевооружение и вперед!

Павел слушал бесконечную речь Федора, слабо возражая. Он тоже видел ужасы войны, попал под артобстрел. Знает, чувствует, что это не последняя война, что еще придется повоевать и будут немалые жертвы. Но, честно говоря, его душа жаждала мира, покоя и тишины. Здесь, под южным солнцем, среди цветов, кипарисов и лазурных волн думать о грязи и крови войны не хотелось. Он видел будущее в военном городке, в несении строгой гарнизонной службы, а дома ждут добрая верная жена и дети. Но не обо всем он мог решиться сказать Федору.

Поздно вечером в городке зажглись огни. Набережная сверкала в лучах фонарей.

На танцплощадке одного из домов отдыха играл оркестр, кружились пары.

Федор быстро вовлекся в белую танцевальную круговерть, а Павел, не желая будоражить рану, курил на скамейке, наблюдая за танцующими. Когда объявили белый танец, одна из отдыхавших женщин, пышная и жаркая, улыбаясь алым напомаженным ртом, пригласила Павла. Звали ее Анисьей. Анисья жарко прижималась к нему, что-то щебетала на ухо. Павел отшучивался, желая как-то от нее избавиться. Но силы воли и находчивости не хватало выйти красиво из создавшегося положения. К счастью, вскоре нарисовался грозный круглолицый тип в белом костюме и шляпе, который сурово уставился на Анисью.

- Я сейчас. Тут птичка прилетела, - сказала Анисья и пошла, гордо вращая бедрами, к белому костюму. И тут же, несмотря на препирательства, была уведена им.

Павел, потеряв за время танцев, Федора, обошел танцплощадку, в его поисках. За ограждением стояли две девушки. Одна из них кивнула ему, и он узнал смуглую темноволосую пионервожатую, которая упала с камня. Рядом с ней стояла беленькая тоненькая девушка.

- Ну как ваше самочувствие, товарищ? - спросил Павел девушку, улыбнувшись. – Научились прыгать с камней?

Беленькая подруга удивленно уставилась на смуглянку. Пришлось все объяснять и познакомиться. Беленькая оказалась Полиной, а смуглая, в свою очередь, назвалась довольно редким именем. Ее звали Цветана. Обе девушки были вожатыми в пионерлагере «Красный рассвет».

Павел кратко рассказал о себе, при этом, успевая оглядываться по сторонам.

- Вы извините, - сказал он. – Я тут товарища потерял…Танкист.

- Как бы он в танке домой не уехал, - тоненьким голосом пошутила Полина.

- А вы танцуете? – спросила Цветана.

- Для вас - всегда, - ответил Павел, и готов было уже вовлечь Цветану в новый танец, как вдруг все закончилось. Музыка затихла, оркестр стал расходиться.

Было уже поздно. Павел взялся проводить Цветану и Полину. Он довел их до известной им тропинки, ведущей в гору.

- Да тут рядом, - сказала Цветана.

– От силы двадцать