доктора Фрайера и посмотреть, что будет дальше.
— Нет! — вскричала она. — Этого-то я и боялась. Пожалуйста, не оставайся. Он уже отпустил одну пошлость, когда поручил мне посмотреть слово «секс». Наверняка он припас в своем сдвинутом умишке что-нибудь похлеще!
— Забудь про секс и его производные, — перебил ее Элан. — Здесь происходит нечто фантастическое. Мы не знаем, что делать. Фрэнки, пожалуйста, пойми: слова бегут из библиотеки доктора Фрайера. Сперва он заметил один-два маленьких пропуска в текстах с которыми работал вечером, но объяснил это переутомлением, решил, что на сегодня хватит и сел ужинать. В одиннадцать, отдохнув, он снова сел за стол и через полчаса обнаружил отсутствие целой группы определенных и неопределенных артиклей. Поскольку издание новое, он списал пропуски на нерадивость составителей программы для типографского компьютера. Однако это звучит неубедительно, если учесть, что…
— Ах, Элан, — недоверчиво рассмеялась Франсис, — как это похоже на вас обоих! Вечно вы ищете заумные объяснения. Скорее всего, это студенты над ним подшутили. Уверена, если ты приглядишься, то увидишь, что они приклеили на страницы полоски белой бумаги, а он со своей близорукостью ничего не заметил.
— Я об этом подумал. Листы гладкие, как будто только-только с бумажной фабрики. Если хочешь увидеть бумагу белее белой, глаже гладкой, сейчас могу показать. Нет, эти объяснения не проходят. Мы видели, как убегает слово «наука». Я заметил, как оно сползает с листа бумаги для заметок. Я ткнул его пальцем, и оно, кажется, прилипло к месту. Сейчас «наука» у нас в плену, хотя какая от этого польза, я не знаю. Они исчезают один за другим. Сейчас какую книгу ни возьми, она пестрит пробелами. Теперь ты понимаешь, почему я остаюсь. Это происшествие колоссальной важности. Надо понять, каковы его масштабы: местный взрыв недовольства или бунт, который распространится повсеместно?
— Но, милый, — дрожащим голосом промолвила Франсис, — даже если они решили немного проветриться, это не значит, что они не вернутся.
— Вернутся? Кто знает? А вдруг они вернутся не в том порядке. Что тогда?
— Очевидно, доктору Фрайеру придется засесть в библиотеке и начать все сначала.
— А, кстати. Я как раз хотел тебя попросить, Фрэнки. Знаешь, где лежат мои ключи от библиотеки, в той куртке с кожаными заплатами на локтях? Сбегай, нам надо проверить несколько слов.
— Но я раздета.
— Да там никого нет. И потом сейчас темно.
— Я боюсь темноты.
— Ну так зажги свет, господи боже мой! Неужели ты не понимаешь, что это, может быть, конец нашей цивилизации?
— Не кричи на меня.
— Извини. Извини. Хотя в подобной ситуации только и остается, что кричать. Исполни, пожалуйста, нашу просьбу. Я продиктую тебе… — Элан замолк, услыхав ее вскрик. — В чем дело? Что с тобой, Фрэнки?
— Ничего, — с трудом выговорила она, — здесь тоже началось. Они и не думают скрываться… Ой, как их много! Со всех сторон. Мне страшно, Элан.
— Уверен, дорогая, они не причинят тебе вреда. Только сиди спокойно.
— Они ползут по стенам. Миллионы! В основном по направлению к окну. А-а-а-а, около меня целое предложение. И слова все время перестраиваются. Да, им, видно, весело!
— Не двигайся! И у нас массовый побег. Сядьте, доктор Фрайер, бросаться на них бесполезно! Не теряйте самообладания.
— Элан, прямо на меня идет предложение. Что делать?
— Сиди спокойно. Просто сиди.
— Оно взобралось мне на ладонь. Ползет по руке.
— Соберись с духом, Фрэнки, и прочти его мне.
— Ладно. Шрифты все разные и размеры букв тоже. Не предложение, а товарный поезд. Слушай: «Скажите своему мужу, что он бессилен что-либо сделать. Словами слишком долго злоупотребляли. Необходима переоценка. Когда очистится последняя книга, последний лист, когда освободятся все пленники, тогда мы придем к нему и начнем переговоры. А пока мы оставляем в качестве посла одно слово: отпуск. Связь заканчиваем».
— Ну что ж, — сказал Элан, — я передам все доктору Фрайеру, но, боюсь, он будет одним из тех, кто не примет этих условий.
— Элан, милый, мне нравится этот посол, такое приятное маленькое слово. Давай так: кто примет, тот примет, а кто не примет, тот пусть сам разбирается.
— Но это же культурная катастрофа, Фрэнки.
— Катастрофа, катастрофа… Да нас ждет чудное лето. И неужели тебе хоть чуточку не льстит, что они выбрали не Фрайера, не Есперсена, не Онионза или кто там еще есть, а тебя?
— Ну, положим, кроме Фрайера, все это покойники. Но отчасти ты права.
— Так успокой по мере сил старика Фрайера и приезжай домой спать.
— А почему бы и нет? В данный момент декан факультета стоит посреди холла, уставившись на лист бумаги со множеством пленников, а тем временем целая армия слов обтекает его по флангам. Тут-то я его, пожалуй, и оставлю.
— Я люблю тебя. Приезжай скорей.
Франсис положила трубку и подошла к окну. Восхитительная ночь. Взглянула на руку.
— Не обижайтесь, — сказала она предложению, которое расположилось на ней, — но без надписи моя рука гораздо привлекательней. Так что, уходя, — уходите!
Она положила пальцы па подоконник, словно выпускала на волю насекомое. Предложение плавно сползло с руки и спустилось по водосточной трубе в ночь. Осторожно шагая по ковру, чтобы не наступить на бегущие слова, Франсис вернулась в спальню и притушила свет. Как чудесно будет, когда Элан вернется и … к ней. Летом они будут в блаженстве … открывая для себя … которым угрожало честолюбие и переутомление. Она представила, как это будет, и увидела … и … то, что принадлежало только им. Щеки у нее чуть зарозовели, и, поглядев … хорошо.
Она услышала, как подъехала машина и взбежал по лестнице Элан. Они стояли друг против друга и смеялись. Потом он … и …
— Да, — пробормотала она и … совсем … браслеты … туфли … вдалеке. Потом она наклонилась и … сонно … но … вспомнила, как Фрайер … море … золотой … ОТПУСК.