- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »
этом знать.
– Я не могу этого сделать. Это исключено.
– Да, – ответила миссис Эллис. – Я знала, что вы это скажете. Поэтому я подготовилась.
– Подготовились? – нахмурился доктор.
– Подготовилась. У меня есть данные о трех случаях пересадки органов, которые были проведены вами без согласия распорядителей доноров. Джейн Кестенбаум,
12 августа 1987 года; Лидия Зерби, 9 февраля 1988-го; Кэтрин Стиммелл, 7 июня 1988-го. Все трое дали согласие на донорство печени, почек, сердца, глаз
и легких. Никто из них не соглашался на удаление гениталий.
Она кашлянула.
– У меня на руках все отчеты, все записи. Вы провели две первые операции в Бруклайнской клинике, под видом лечения рака яичек, а третью – в Лоуэллской
медклинике, под предлогом коррекции двойной грыжи.
– Так-так, – сказал доктор. – Должно быть, это первый раз, когда пациент шантажирует меня, чтобы добиться согласия на операцию.
Миссис Эллис встала. Свет внезапно залил ее лицо румянцем. Она была поразительно красива: высокие скулы, как у Греты Гарбо, прямой нос и губы, словно вытянувшиеся
для поцелуя. Глаза голубые, словно разбитые сапфиры. Одна мысль, что женщина такой красоты умоляла, заставляла его сделать операцию, казалась доктору Арколио
невероятной, даже пугающей.
– Я не могу этого сделать, – повторил он.
– О нет, доктор Арколио. Вы это сделаете. Потому что иначе все подробности ваших грязных операций отправятся прямо в кабинет окружного прокурора, после
чего вы угодите в тюрьму. И подумайте, что будет со всеми теми несчастными мужчинами, обреченными страдать в телах, хронически расходящихся с их духовным
состоянием.
– Миссис Эллис.
Она шагнула вперед. Угрожающе красивая, и к тому же, с учетом каблуков, выше него на пять дюймов. От нее пахло сигаретами и «Шанелью № 5». Длинноногая,
с неожиданно большой грудью при стройной фигуре – хотя ее костюм был скроен так хорошо, что эта диспропорция оставалась незаметной. В ушах – платиновые
серьги «Гардье».
– Доктор, – сказала она, и он впервые заметил в ее голосе легкую небраскскую протяжность. – Мне нужна эта жизнь. И чтобы в ней остаться, мне нужна эта
операция. Если вы мне не поможете, я вас уничтожу. Обещаю.
Доктор Арколио посмотрел на лежащий на столе ежедневник. Там, его собственным аккуратным почерком, было написано, что Хелен Эллис договорилась о встрече
на сегодня в 3:45. Боже, как же он жалел, что на это согласился.
– Вы должны гарантировать мне три вещи, – тихо произнес он. – Первое: вы должны быть готовы прибыть в мою клинику на Киркенд-стрит в Кембридже в течение
часа. Второе: вы не расскажете о том, кто провел операцию, никому, кроме мужа.
– И третье?
– Вы должны заплатить мне полмиллиона долларов облигациями как можно скорее, и еще полмиллиона – по успешном завершении операции.
Миссис Эллис едва заметно кивнула.
– Тогда договорились, – сказал доктор Арколио. – Господи. Не знаю, кто из нас более сумасшедший, вы или я.
В середине февраля Хелен Эллис обедала в ресторане «Джаспер» с подругой, Нэнси Петтингрю, когда к ним подошел метрдотель и пробормотал ей в ухо, что ей
звонят.
Ей только принесли блюдо с моллюсками под мексиканским соусом и бокал охлажденного шампанского.
– Ох… Кто бы это ни был, скажите, что я перезвоню после обеда, хорошо?
– Говорят, это очень срочно, миссис Эллис.
Нэнси хохотнула.
– Это что, твой любовник, а, Хелен?
Метрдотель невозмутимо продолжил:
– Этот джентльмен сказал, что на счету каждая минута.
Хелен медленно опустила вилку.
Нэнси нахмурилась.
– Хелен? Что случилось? Ты побелела!
Метрдотель отодвинул стул Хелен и провел ее через весь ресторан к телефону. Хелен подняла трубку и бесцветным, как минералка, голосом проговорила:
- Хелен Эллис, слушаю вас.
– Я нашел донора, – сказал доктор Арколио. – Идеально подходящая ткань. Вы все еще хотите это сделать?
Хелен сглотнула.
– Да. Я все еще хочу сделать операцию.
– В таком случае немедленно приезжайте в Кембридж. Вы что-нибудь ели?
– Как раз собиралась обедать. Я съела кусочек хлеба.
– Больше не ешьте и не пейте. Приезжайте сразу. Чем раньше приедете, тем больше шансов на успех.
– Хорошо, – согласилась Хелен. – Кто это был?
– Кто?
– Донор. Кем она была? Как она умерла?
– Для вас это не имеет совершенно никакого значения. На самом деле, психологически будет даже лучше, если вы не знаете.
– Очень хорошо. Буду через двадцать минут.
Она вернулась к столику.
– Нэнси, прости… Мне надо идти.
– Когда мы только сели обедать? Что случилось?
– Не могу сказать, прости.
– Так и знала, – сказала Нэнси, бросая салфетку на стол. – Это все-таки любовник.
– Позвольте мне рассказать, что нам удалось сделать, – сказал доктор Арколио.
Прошло почти два месяца, началась первая неделя апреля. Хелен сидела в накрытой белой черепицей оранжерее особняка на Чарльз-ривер, на плетеной кушетке,
заваленной украшенными вышивкой подушками. В оранжерее вовсю цвели желтые нарциссы, однако снаружи все еще было очень холодно. Небо над куполом стояло
цвета размытых чернил, и там, куда солнце не попадало, газоны были покрыты инеем.
– При обычной операции по смене пола яички удаляются, а вместе с ними удаляется и пещеристая ткань пениса. Внешние ткани пениса тогда сворачиваются назад
в виде трубки, тем самым образуя искусственную вагину. Но она, конечно же, искусственная, и во многих аспектах не в состоянии нормально функционировать.
В особенности ей не хватает полноценной эротической чувствительности. Но я могу дать своим пациентам настоящую вагину. Я могу изъять из тела донора всю
вульву, включая мышцы и пещеристые ткани, их окружающие, и трансплантировать их в тело реципиента. Потом, с помощью микрохирургических технологий, разработанных
в МИТ при моем участии, нервные окончания
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (6) »