- 1
Лев Лунц В вагоне
Удостоверение Предъявитель сего Тюлелеев, Анатолий Петрович. Должность… художник. Командируется в гор. Остарков. Цель командировки: Чтение лекций в Остарковском Отделе Нар. Образа. Срок по 1 Августа 1921 г.
— Это что же? — спросил красноармеец, а другой краснооармеец ударил винтовкой о пол вагона и сказал: — Да! — Лекции, — ответил молодой человек… — Зачем лекции? — спросил красноармеец. — Читать. — Зачем читать? — Чтобы слушали. Проверка, озадаченная, недоверчиво молчала… — И вот здесь такое же удостоверение, — быстро заговорил молодой человек, — у этой девицы, и вон у того товарища, и у этого. Все одинаково. И все в Остарков — читать лекции. Подозрительно, а? А ну, арестуйте нас! Ха-ха-ха! — Ы-гы-гы, — неизвестно почему подхватил сидящий напротив китаец. — Ы-гы-гы. — Сомневаетесь? — продолжал неугомонный молодой человек. — И имеете полное основание. Помилуйте, шесть человек, и все в один город читать лекции! Уж не ради ли спекуляции или контрреволюции едут они, а? А вот бумаги в порядке, и ничего с нами сделать не можете. Да! — Ваше отношение к воинской повинности? — хмуро перебил красноармеец. — Сделайте одолжение. Пожалуйте. Освобожден, как профессор. — По болезни, значит? — Именно. У меня грыжа. Не угодно-ли удостовериться, осмотреть меня?.. — Ы-гы-гы, — засмеялся китаец. — Идем, Гриха, — сказал красноармеец. — В порядке. — А бумаги-то у меня, может, поддельные и грыжа поддельная! Товарищи! Но товарищи уже отошли. — Не наступите мне на лицо, — вежливо просил их с земли голос, а сверху, с лавки, чья-то нога вежливо гладила Гриху по голове. Поезд полз. — Анатолий Петрович, — говорила молодому человеку девица. — Вы нас погубите. Разве можно так? — Чем же погублю? — возмущался молодой человек, — чем, драгоценная моя? А если бумаги в порядке? Вот, к примеру, милостивый государь, — молодой человек обратился к китайцу, китаец заыгыгал, — вот, к примеру, разве мы читать лекции едем? — чушь. Едем мы отдыхать в деревню. В Дом Отдыха работников-де науки и искусства. Посланы из Петербурга, бумаги, подписи, печати, а между прочим разве мы наука и искусство? — Шваль! Ну, предположим, я, действительно художник, еду зарисовывать крестьянские типы и продукты. Хорошо. А вот эта девица — познакомьтесь, пожалуйста — зубных дел еврейка. Или сосед ее — делопроизводитель ученого учреждения… Работники на ниве народной науки и искусства. Хо-хо. — Анатолий Петрович, — молила девица. — Вы нас погубите. Нас арестуют. — А по какому праву, драгоценная моя? А если бумаги в порядке? Нет, позвольте, — и молодой человек снова насел на китайца, — вот вы, красавец, ведь тоже по командировке едете, не так ли? А командировка-то подложная, ведь вы, сладость моя, настоящий рассадник заразы. — Смотрите, сделайте одолжение, — вошь! — молодой человек залез китайцу за шиворот и победоносно вытащил вошь: — Сыпной тиф, с ручательством. Народ шарахнулся от китайца. — Ы-гы-гы, — радостно закричал тот. — Господи, — причитала старушка. — И что это машина-то ползет, что пешая блоха. — Вы подумайте, — рассказывал человек, которому наступили на лицо. — Вы подумайте. Сказали ей, болезной, примету. Ежели, говорят, брюхо чешется, так значит, вне сомнений масло подешевеет. Так она себе напустила на брюхо клопов, и чешет, и чешет… Поезд полз.
- 1