рабе — подумать только! — язвительно сказал Илья.

— Г-говорил — не понимает, — встрял Ждан.

Звач сделал два шага к Илье, обхватил его кисть кольцом из пальцев, крепко сдавил, и от пальцев по всему телу Ильи прошла волна неистового жара. Внимательно осмотрев покрасневшее потное тело, Здрав остался доволен. Он кивнул и сказал Гонту:

— Сочтемся.

— Ага, — ответил Гонт. И, повернувшись к Илье, продолжил, — ты бы глупости не говорил, коли ничего не знаешь и думать не хочешь.

— А разве вы тут не рабов сопровождаете? Кто мы? Я? Девушка? И старик?

— Ты — свободен. Здесь все свободны. Только каждый понимает, что он может делать, а что граничит с безумством.

— То есть, — уточнил Илья, — я могу сейчас встать и уйти куда глаза глядят?

— Т-ты для начала встань, — Ждан фыркнул.

— Дурак, — констатировал Гонт. — Куда ж ты пойдешь? Даже если в болоте не утопнешь и выйдешь на какой хутор, так ведь тебя сразу повяжут. А в лесу жить ты не сможешь. Нет. Не по тебе это, — Гонт улыбнулся.

Илья пожевал губами, а потом выплюнул болотную грязь, стараясь попасть на сапог торговца. Промазал. Вязкая слюна не пролетела и метра.

— Попал — легче стало б? — усмехнулся Гонт.

За эти насмешки Илья ненавидел его еще больше. Так бы и вцепился в горло и давил бы, давил, пока силы будут. Жаль, что сил совсем не было. Правы и Гонт, и Ждан — нечего пока о побеге думать.

Вот же зараза! Не уйти одному. Места знать надо. Может, девушка подсобит — на старика надежды нет. Да как к ней подойти — следят, глаз не спускают. А и ладно. Ничего не сделают.

Завернувшись в подсохшую накидку, Илья подобрался к девушке. Она неприязненно посмотрела на него и отодвинулась.

— Тебя как звать? Меня — Илья, — опыт в знакомствах он имел немалый, самое время воспользоваться.

— Не твое дело, — девушка отвернулась.

— Почему не мое? Мы же в одной лодке.

— Где лодку узрел? Дубина!

— Ладно, — примирительно ответил Илья, — пусть не в лодке. Но ведь нас вместе куда-то ведут. И что будет там — кто его знает.

— Всё ж получше, чем раньше было, — девушка скривилась от отвращения, — а здесь кормят, поят, даже греют иногда. Когда придем, Гонт обещал, что в доме поселимся. Ты хоть знаешь, что такое дом?

— Бывал, — Илья чуть ни хихикнул, — а ты откуда?

— Оттуда! — девушка совершенно не была настроена на пустую болтовню.

Дохлый номер — не разговорить. Раньше, попадая на такую, Илья сразу же сворачивал знакомство, чтоб не тратить понапрасну силы, время и деньги. К сожалению, сейчас был совсем другой случай. От того, насколько он завоюет доверие девушки, вполне могла зависеть его жизнь.

— Так и я оттуда, — Илья изобразил веселье, — только, видать, наши «оттуды» различные.

— Это точно, — девушка поджала губы.

— Так как тебя называть, красавица? Я просто околдован, — Илья несколько преувеличил достоинства девушки, но почему бы не польстить?

— У-у-у, пристал… Фрида. А теперь помолчи.

Гонт прекратил разговор, кинув каждому ломоть хлеба. Фрида тут же откусила кусок и принялась сосредоточенно жевать, не обращая внимания на Илью. Тот вздохнул и последовал ее примеру. Терпение надо иметь, терпение.

До твердой земли дошли к вечеру. Тут Здрав повел себя странно. Сначала лег на землю, приложив ухо к земле, потом встал и прислушался к ближайшей ольхе. И Гонт, и Ждан равнодушно смотрели на звача — наверняка не в первый раз он этим занимался. Но Илья не выдержал и осторожно спросил:

— Это он чего?

— С-слушает.

— Что слушает?

— Землю с-слушает. Дерево с-слушает. Не видишь, что ли? — объяснил Ждан.

— Зачем? — не унимался Илья.

— Спроси.

— Вот я и спрашиваю.

— Его спроси, нас-то чего?

Однако мешать Здраву Илья не рискнул: стал бы тот ерундой заниматься, если стражники того гляди появятся?

Звач слушал недолго. Остановился, выпрямился, стукнул пару раз по балахону, отряхиваясь, и задумался, морща лоб и не замечая вопросительного взгляда Гонта.

— Ну что? — терпение у Гонта иссякло быстро.

— Не слышу. А ведь совсем рядом были. Либо без наводчика шли — потеряли, либо прикрытие сильное, — Здрав говорил медленно, словно кидал камешки в стоячую воду. — Если последнее — прямо сейчас и повяжут. Отдашь старика?

Гонт сморщился:

— Крайняк, что ли?

— Сам думай. Все пропадем, или им жертвовать будешь — твой выбор.

— Ладно. Для того и брали.

Гонт достал длинный узкий нож, подошел к старику и дернул острием вверх, приказывая подняться. Старик спокойно встал и повернулся к Гонту спиной.

У Ильи похолодело в груди — он внезапно понял, что старика этого беспомощного сейчас прирежут за милую душу. А где одного, там и всех.

Илья подскочил к Гонту и сильно ударил того по руке, держащей нож. Гонт вздрогнул и выпустил рукоять. Нож вонзился острием в мягкую землю и ушел в нее почти весь.

Все с ужасом уставились на чуть подрагивающую рукоятку, закрыв рты ладонями, чтоб даже писк случайно не вырвался. Только торговец не удержался.

— А-а-а!! Чистый нож испоганил! Чтоб тебя грязным зарезали! — заорал Гонт.

По лицам Илья понял, что его прокляли, причем, весьма серьезно. Но сочувствия к себе не заметил. Они явно осуждали его действия, даже старик.

— Ну, и черт с вами. Зато человек жив, — с вызовом сказал Илья.

Здрав вдруг рассмеялся:

— Точно — надо было девку брать, как говорил. Поимеешь ты хлопот с этим пришлым. Делать нечего — так пойдем. Повяжут стражники — сам виноват будешь.

— Он умный, умный, а д-дурак, — высказался Ждан.

Гонт ничего не ответил, глянул зло и пошел вперед. Илье было неловко. Он чуть отстал, чтобы не видеть осуждающих взглядов. И чего все так окрысились? Он же как лучше хотел. А старик мог бы спасибо сказать — от смерти ж его спас.

Илья чуть прибавил шаг и догнал старика. Тот сморщил нос, будто гнилью потянуло. Вот так всегда. Помогаешь людям, помогаешь, а они твоих усилий совсем не ценят. Спросить, что ли, в чем проблема — вдруг снизойдет?

Илья вежливо кашлянул и спросил:

— Ты-то чем недоволен?

— Не по-людски поступаешь. Зачем чистый нож в грязь бросил? Таким обряд нельзя делать. Мой срок уже прошел, да вот зажился, даром пищу ем. Родные с Гонтом сговорились и меня ему за плату отдали — чтоб обряд совершить. В этом мое предназначение нынешнее — чтоб помочь своим смертью своей. А коли вернусь домой — так всем плохо будет. Деньги возвращать придется, и лишний рот в семье ни к чему.

— Каждый имеет право на жизнь, — возразил Илья.

— Не за счет других. Я жить останусь, так внуки помрут. Их смерти хочешь? — старик поджал губы и замолчал.

Некую правоту в словах старика Илья