- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (13) »
перевязать раненого, исходившего кровью, и Незабудка пошла к нему, неловко ступая по острой гальке, леденящей ступни.
Обогнав ее, к раненому подбежал и оттащил его в кусты какой-то младший сержант, смуглолицый и черноволосый. Он уже достал индивидуальный пакет и собрался сделать перевязку. Незабудка молча вырвала из его рук бинт и принялась за работу. Ее всегда раздражали самодеятельные санитары, чья сердобольность позволяла им задержаться в тылу, отстать от тех, кто идет в первой цепи.
- Как тебя, девушка, зовут? - спросил младший сержант, когда она перевязала телефониста и снова, направилась к воде. - Кого поминать добром?
- Вот войну отвоюешь, явишься на танцплощадку, будешь с тыловыми барышнями любезничать… А мне прошу не тыкать! Между прочим, я и по званию старше…
- За мной должен был Новиков присматривать, да вот… - сержант кивнул в сторону раненого. - Я поплыву рядом с вами…
Она поправила санитарную сумку, перекинула сапожки через левое плечо, автомат закинула за правое плечо и круто отвернулась от младшего сержанта. Но чувствовала спиной его умоляющий взгляд.
- Будешь еще морочить мне голову! Адъютанта мне по чину не положено. А если бы и полагался адъютант - нашла бы кого-нибудь понадежнее! Во всяком случае - не тебя…
- Вы меня не поняли, товарищ старший сержант, - он шумно передохнул. - Сам прошусь под шефство. На случай, если ранят. Мне тонуть никак нельзя. Меня обязательно вытащить нужно. В любом виде на тот берег доставить…
Она повернулась к младшему сержанту, подбоченилась, оглядела его, от босых ног до непокрытой головы - с презрением, которое вовсе не хотела скрывать, а, наоборот, выставляла напоказ.
- А чем ты лучше других?
- Не во мне тут дело. А тонуть не имею права, потому что…
Больше она ничего не услышала, хотя младший сержант продолжал что-то кричать; она видела его обиженные глаза, темные и горячие, его подвижные, но беззвучные губы, беспомощную улыбку.
Новый снаряд ударил в прибрежный кустарник, поднял к небу грязный столб разрыва. Под босыми ногами Незабудки качнулась галька, она сразу стала очень скользкой. Осколки пропели на разные голоса.
Незабудка поспешно бросилась в воду.
2
За несколько минут все бойцы успели отчалить, отойти, отплыть. Плоскодонка и надувная лодка уже были далеко от берега. На плотике из телеграфных столбов разместился расчет с пулеметом. Противотанковое ружье привязали к спаренным половинкам ворот; за ними плыли три солдата. Санитары плыли, держась за ручки носилок. Белобрысый паренек долго нагружал свою бочку, затем столкнул ее в воду и поплыл рядом. Верзила, похожий на огромного розовощекого и пухлого младенца, - это он приволок из хуторка оконную раму, - исхитрился втиснуть свои объемистые плечи в форточку и плыл таким образом. Вот, собственно, и вся «эскадра» батальона, ее плавсредства. Остальные переправлялись вброд - вплавь, на так называемых подручных средствах - кто как сообразил, кто как приспособился. - Течение злое. Навьючиваться никак нельзя, - предупредил Дородных. - Переходим на вольную форму одежды! Дородных озабочен и мрачен. Даже в те редкие минуты, когда он шутит, выражение лица у него такое, словно он испытывает неотступную боль или во рту у него что-то горькое. Ветераны батальона помнят, что прежде комбат очень любил посмеяться. Но уже давно никто не видел на его лице улыбки. Он никак не может оправиться от контузии - стал туговат на ухо, и у него время от времени подергивается голова. Со всех сторон слышались плеск, бултыханье, тяжелое дыхание плывущих. То и дело раздавались возгласы, выкрики. Шла своеобразная перекличка - никто в эти минуты не хотел чувствовать себя одиноким. - Не хуже, чем селедки в бочке! - А в случае чего - не трать, кум, силы, опускайся на дно… - Я такие реки больше люблю с берега. - Как бы махорку не подмочило… - Мокрей воды не будет! - Разве на тебя можно надеяться? С тобой только тонуть удобно… - Ты что, нашего старшину не знаешь? Брось его в реку - он выплывет с рыбой в зубах… Дно ушло из-под ног, и Незабудка поплыла. Плыть очень трудно. Каску она упрямо не сняла, а сейчас бросить ее совестно. Кроме того, она выгребает одной правой рукой, так как в левой руке держит над головой санитарную сумку. Незабудка перехватила сумку правой рукой, потому что левая совсем онемела, перевернулась на спину и посмотрела назад. Берег опустел. Всюду белели кучки белья и валялось обмундирование - будто какие-то сумасбродные купальщики затеяли на рассвете это купание: еще минута - другая, они вылезут из воды и торопливо оденутся, не обеспокоенные ничем другим, как тем, чтобы поскорее согреться… Однако Незабудка успела заметить и несколько тел, которые неподвижно лежали на прибрежном песке. Ясно, что снаряды эти - не случайные гостинцы. Против-ник обнаружил место переправы. Незабудка лишь удивилась, что немцы сегодня стреляют так неточно. Будто их наводчики чем-то сбиты с толку или введены в заблуждение. Из-под каски - она все тяжелела, словно впитывала в себя воду, - Незабудка вновь поглядела назад. Далеко ли отплыли, много ли отставших? И тут она увидела того самого черноволосого парня. Похоже на то, что он позже всех отважился войти в воду. На плече он держал сверток с каким-то барахлом - голову что ли прячет от осколков? Зачем же. тогда бросил каску? Плыл он тяжело, то и дело окунался с головой в воду. «Вот заячья душа! Будто в воде осколки не дырявят…» Выше по течению разорвался снаряд, за ним другой. Незабудка потеряла младшего сержанта из виду. Она мельком вспомнила прерванный с ним разговор перед тем, как войти в воду, и разговор этот заново вызвал раздражение: остался неприятный осадок, как привкус гари и минного пороха во рту после близкого разрыва. Вода корчилась и вставала на дыбы. Жемчужные столбы, пронизанные косыми лучами солнца, опадали быстро, но вода потом долго не могла утихомириться, затянуть бурлящие воронки. Рябь успевала взъерошить всю воду - от восточного берега до острова. Вот наконец и спасительный остров. Он густо зарос кустарником. Солдаты называли его всяк по-своему - ивняком, лозняком, вербой… Все торопливо пробирались к западной оконечности острова. Конечно, очень заманчиво - хоть немного передохнуть в ивняке, подождать отставших. Но Дородных никому не разрешил отдышаться вволю. Было одно весьма существенное обстоятельство, которое оправдывало Дородных, - он хитроумно выбрал для переправы такой участок, где река течет строго с юга на север. Обычно операции на реке начинали в предутренней полутьме, когда непочатый день еще ждал света. А- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (13) »