М. Дробкова, С. Васильев ФЛАМЕНКО

День первый

Считаю до двенадцати.

Сегодня без обеда. Спина болит, руки еле слушаются, каблуки настойчиво выбивают ритм, словно пытаясь достучаться до самых потаённых глубин сцены.

Танцую фламенко.

Щелкаю пальцами. Никаких кастаньет — классика!

Красно-чёрная юбка шелестит по полу. Вижу себя в зеркалах. Я похожа на перевёрнутый, полураскрытый, слегка привядший цветок розы.

Музыка будет только завтра. Сегодня мне нужно прожить танец самой. Каждый фрагмент.

Кружатся стены, прожектора, зал, мой хореограф Сергей Петрович. А я пытаюсь угнаться за компасом. Но не могу взлететь.

— Мария!

Останавливаюсь. Хореограф подходит, смотрит внимательно и слегка сочувственно.

— Ты устала. Нельзя столько работать, под тобой уже дымится пол.

Он берёт меня за руки, говорит что-то ободряющее, а я чувствую, что из глаз вот-вот хлынут солёные ручьи. Я не устала. Просто — не получается.

— Переодевайся. Сегодня обедаем вместе, и ты мне всё расскажешь.

Голос у него тихий, почти ласковый, успокаивает. Расскажу, конечно.

Ранний ноябрь. Город умыт и как будто присыпан пудрой. Хорошо, что надела пальто — мороз. Идём под ручку, каблуки моих сапог мерно выстукивают ритм. Фламенко…

В кафешке тепло и совсем мало посетителей. Люблю это место. Приглушённый свет, стены под дерево, между столиками — решетчатые перегородки с искусственным «плющом». Не фламенко. Венский вальс.

Заказываем салат из крабов и что-то ещё. Мне сейчас безразлично, что есть и что пить. Я рассказываю сон.

Я не помню картин. Помню ощущение чёрной бездны, расколотой пополам. И луч, струящийся из провала. Нет, я ошиблась, это не луч. Дождь.

Золотой дождь.

Чернота уходит, сон светел и прозрачен.

Увлекаюсь, память оживляется, с готовностью прорисовывая изображение.

Тяжёлые сверкающие капли вырываются из-под небесного купола, и прожив короткую, но оттого ещё более страстную жизнь, исчезают в пустоте. А между небом и пустотой — птица. Красная с чёрным, как моё платье для выступлений. Да это уже и не птица, это я. Танцую фламенко. Танцую под дождём. С дождём. Золотым дождём.

Всё быстрее и быстрее стучит дождь, всё быстрее и быстрее двигаюсь я. Я слушаю дождь. Следую за ним. Отдаюсь ему. Нет, не я. Девушка в красно-чёрном платье. Птица в пустоте. В черноте.

А может, это не сон. Может, я только что сама это придумала.

Сергей Петрович смотрит на меня странным взглядом. Мы работаем вместе два года и неплохо знаем друг друга. Но то, что он говорит, для меня неожиданность.

— Маруся, ну вот и приехали. Тебе нужен партнёр.

Я люблю фламенко с восемнадцати лет. Сейчас мне двадцать семь.

Это танец для одного. Песнь о неразделённой страсти. Компас любви и смерти. Красное и чёрное. Вихрь, уносящийся в облака.

А теперь мне предлагается стать не вихрем, а осенним листом, кружащимся на ветру. А ветром должен быть кто-то другой. Не ветром. Дождём.

Который прибьёт этот лист к земле.

Сегодня больше не репетирую, Сергей Петрович отправил меня домой.

Иду через парк. Тихо и холодно, на лавочках тонким слоем намазан снег. «Как паста на щётку», — почему-то думается мне.

В жизни все поделены на пары. Щётка с пастой. Клюшка с шайбой. Иголка с ниткой. Смычок со скрипкой. Муж с женой. Байлаора и… байлаор?

Возле выхода из парка — парень в мешковатой длинной куртке. Перед ним — мольберт. Художник стоит ко мне спиной, повернувшись в сторону низкой чугунной ограды, за которой по выложенной брусчаткой дорожке непрерывно спешат в сторону метро прохожие. Что же он здесь рисует?

Осторожно подхожу.

Он пишет волнистыми линиями. Фон — припорошённые белым деревья, дорога и силуэты машин. Всё это туманно, как сквозь дымку. А на переднем плане…

Люди, идущие по дорожке к метро. Их немного, но очень чётко прорисованы лица. Будто карандашом. Не пойму, как он добился такого эффекта. С окружающим пейзажем каждое изображение человека образует довольно сильный контраст. Но картину, почему-то, это не портит.

Художник оборачивается. Оказывается, он вовсе не так молод, как я решила. А может, это кажется из-за бороды? Я улыбаюсь и иду дальше. Странный художник.

День второй

Ищу партнёра.

Фламенко достаточно популярен. Особенно сейчас, когда психологи объявили его лучшим средством разрядки. Лучшим способом отдышаться, посмотреть в себя, набраться сил перед новым рывком.

Прекрасная возможность выразить свои мысли, никого не задев. Палочка-выручалочка.

Для бизнесменов. Для людей, трудящихся в коллективе. Для начальников, регулярно взваливающих на себя чужую ответственность. Для врачей, работающих с людьми. Для дипломатов, для учителей, для системщиков, для инженеров, для юристов.

Для всех.

Меня ждёт первый кандидат. Сергей Петрович включает фонограмму, смотрю на танцора в деле.

Антон. Высокий, светловолосый, широкоплечий, с полуобнажённой мускулистой грудью. Движения резкие и какие-то грубые. Больше напоминает викинга, нежели испанца. Не только внешне.

Слишком неуклюж, не подходит. Следующий!

Слава. Темноволосый и черноглазый, с высоким лбом и смоляными бровями. Похож на известного актёра.

Гибкий и страстный, как пантера. Попробовать?

Вскидываю руки. Двигаюсь к нему навстречу с противоположного края сцены. Неспеша, постепенно вписываюсь в ритм. Чуть покачиваю бёдрами, наклоняю голову, совершаю повороты и наклоняю корпус, непрерывно стуча каблуками.

Фламенко — это не танго, не румба, не ча-ча-ча. Здесь нет прикосновений, нет объятий. Здесь нет пары в классическом смысле. Здесь вообще нет пары. Но отныне я и сама чувствую, что мне нужен партнёр. Компаньон. Второй голос. Да, это вернее всего: два солиста — двухголосие. Если есть музыка и есть желание выразить свои чувства, почему не сделать это вместе?

Но Слава считает иначе. Он прекрасный танцор, но меня не видит и не слышит: слишком занят собой.

И в партнёры не годится.

Но я не отчаиваюсь, приглашены ещё три человека.

Марат. Мысленно обзываю его «джигитом». Он и похож на горца.

«Фламенко» означает «огненный танец». И Марат — тому подтверждение. Носится по сцене, словно пылающий факел, а я смотрю на его красную рубашку, словно бык на красную тряпку.

Стремительный и безжалостный. Откуда-то приходит на ум выражение «бреющий полёт». Боюсь приближаться к такому. Зарэжет и сожжёт. Следующий!

Шурик. Школьник какой-то, ещё и в очках. Но говорит, что на выступление может надеть линзы. Белобрысый, коротко стриженный, и вообще не похож на танцора. Ну и чудо!

Попросил начать меня.