площадь, обсаженная высокими деревьями, похожими на эвкалипты.

На скамейках, в тени, сидели люди в соломенных шляпах, читая газеты или рассеянно следя за ленивой игрой света в листве.

— Не мог же он обанкротиться так быстро!

Дюпюш думал о Гренье, с которым подписал контракт на пять лет на должность главного инженера акционерного общества «Копи Эквадора»; Дюпюш должен был получить пятьдесят тысяч франков подъемных, однако в последний момент Гренье выдал ему всего десять тысяч наличными и два аккредитива по двадцать.

— По одному вы получите деньги в Панаме, по второму — в Гуаякиле, — сказал он Дюпюшу.

— А если дать телеграмму в Гуаякиль? — подумал вслух Дюпюш. — Быть может, мне выплатят там?

— Что же тогда останется от тысячи двухсот франков? — возразила Жермена.

Она была права: лучше подождать ответа от Гренье.

Жермена сбросила туфли и растянулась на кровати. Это раздражало Жозефа.

— Нет, не надо валяться. Лучше пойдем вниз, немного развлечемся.

— Я устала. Иди один.

У нее было такое же измученное лицо, как и в первые дни плавания, когда она страдала от морской болезни, но ни за что не хотела признаться в этом. Раньше она лишь несколько раз ездила из Амьена в Париж и обратно.

Дюпюш прикоснулся губами к влажному лбу жены, но без всякой нежности: он был слишком озабочен. Потом спустился в холл и несколько минут бесцельно бродил там.

— Ищете бар? — осведомился пожилой мужчина, сидевший за конторкой. Он выглядел лет на шестьдесят — шестьдесят пять, но, как и все вокруг, был в белом; целлулоидный воротничок и черный галстук дополняли костюм.

— Не угодно ли вам заполнить карточку?

Он встал за спиной Дюпюша, чтобы видеть, что тот пишет.

— Голову на отсечение даю, вы северянин. Я сразу понял это по вашему выговору: Амьен! И я слышал ваш разговор с госпожой Коломбани. Чудный город… У меня там были друзья — торговали шерстью.

Он взял пресс-папье и промокнул листок.

— Чего-нибудь выпьете?

Он толкнул одну из дверей, и они оказались в обширном и пустынном кафе. Чернокожий мальчишка бросился на колени перед Дюпюшем и принялся чистить его ботинки.

— Так чего мы выпьем?

— Что хотите. Можно перно.

Но незнакомец заказал пиво с лимонадом.

— Вы долго пробудете в Панаме?

— Послезавтра я отплываю к месту назначения. Я вновь назначенный главный инженер компании «Копи Эквадора». Прежний наделал глупостей, и его отозвали.

Гренье в Париже предложил мне его место. Язык у Дюпюша развязался, может быть, потому, что было жарко, а пить он не умел. Огненные полосы солнца слепили его, лицо собеседника принимало невероятные размеры. Это было интересное лицо — узкое, морщинистое, с маленькими дырочками глаз, которые казались усталыми, но глядели так пристально и настойчиво, что становилось не по себе.

— С вами едет жена?

— Да. Я женился за три дня до отъезда. Мы были помолвлены два года, но можно сказать — всю жизнь, потому что родились на одной улице… Вы знаете Амьен?

— Приходилось там бывать.

— Жена моя работала телефонисткой. Родители ни за что не хотели отпускать ее так далеко. Тогда Гренье сам написал им — Гренье — это мой директор — и заверил их в том, что климат в Эквадоре очень здоровый…

Вы бывали в Эквадоре?

— Да.

— А в Гуаякиле?

— Прожил там пять лет.

Дюпюш чувствовал потребность говорить, жестом приказал бармену-негру снова наполнить свой стакан.

Потом небрежно бросил негритенку-чистильщику несколько серебрянных монет, но собеседник вернул негритенка, отобрал у него половину денег и отдал их Дюпюшу.

— Не следует их баловать. Пятнадцать центов — этого более чем достаточно.

Что бы ему еще рассказать?

— Сначала мы остановились в Кристобале, в Вашингтон-отеле.

— Знаю этот отель. Там слишком дорого.

— Потом мы приехали сюда налегке и остановились у вас. Багаж нам привезут скоро…

— К восьми часам, — уточнил собеседник.

Он был спокоен, слишком спокоен. Казалось, он не делает лишних движений и говорит вполголоса, чтобы не утомляться.

— Из Европы вы плыли на «Вердене»? Он придет сюда через час, и вы сможете повидать своих попутчиков. Почти все они останавливаются у нас.

У Дюпюша заболела голова.

— А в Панаме много французов?

— Во-первых, наш хозяин, владелец отеля, и его сыновья. Собственно говоря, они корсиканцы, но это все равно. Потом братья Монти. Они держат кафе в негритянском квартале и буфет на ипподроме. Французы есть еще в Кристобале, но о них даже говорить не стоит.

— Правда, что здесь живут беглые каторжники?

— Всего двое или трое, но это самые мирные и спокойные люди… Ваша супруга прилегла?

— Да, отдыхает.

У Дюпюша не хватило мужества подняться. Когда собеседник на минуту покинул его и отошел к своей конторке, он вдруг почувствовал себя невыносимо одиноким и с трудом дождался его возвращения.

— Давно здесь живете? — спросил он.

— Вот уже сорок лет, как я в Южной Америке.

— Что будете пить?

— Ничего. Чем больше пьешь, тем невыносимей жара.

Дюпюш весь вспотел, но жажда по-прежнему томила его. После некоторого колебания он заказал себе еще одно перно и счел нужным извиниться:

— Понимаете, во Франции настоящий перно давно запрещен. А между тем он доставляет столько удовольствия…

Дюпюш забыл послать матери открытку, как обещал.

С тех пор как он сидел в кафе с этим незнакомым человеком, город начал ему казаться более гостеприимным. Его уже не удивляло, что собор напротив деревянный, а не каменный. Вполне естественным находил Дюпюш и то, что костюм на нем самом из белого полотна, а бармен — негр.

И, напротив, совершенно не правдоподобным представлялось то, что всего три недели назад в церкви святого Иоанна в Амьене состоялась его свадьба с Жерменой. «Газетт д'Амьен» сообщила об этом на следующий день:

«Наш выдающийся земляк Жозеф Дюпюш, блистательно сдав последние экзамены на звание горного инженера, отправляется в Южную Америку, чтобы высоко держать там французское знамя.

Ему и его мужественной молодой супруге мы желаем от всей души…»

Г-жа Дюпюш приехала на вокзал с приятельницей, чтобы не чувствовать себя одинокой после того, как уйдет поезд. Она привезла им на дорогу пирог, но им не хотелось есть, и Жермена выбросила его за окно.

— Бедная мамочка!..

Отец Жермены знай твердил:

— Прежде всего, не забывайте ежедневно принимать хинин!

Он был почтовым служащим и устроил Жермену работать телеграфисткой. Отведя зятя в сторонку, он прошептал с трагическим лицом:

— И ни в коем случае не вздумайте обзавестись ребенком, ясно?.. У вас еще хватит времени.

Потом завтрак в Париже с Гренье. Потом поезд Париж — Марсель, посадка на пароход «Верден». Среди