Дипломатия Франклина Рузвельта

Введение

Говоря о времени президента Рузвельта, трудно найти в истории параллель столь быстрому возвышению одного государства - от квазиизоляции до доминирования едва ли не на двух третях земной суши. Материальные предпосылки такого броска Америки к могуществу складывались многими десятилетиями: первое место в индустриальном мире было достигнуто уже в конце XIX века, затем в ходе первой мировой войны США превратились из должников европейских держав в их кредиторов. Могучий рывок в 20-е годы сменился стагнацией тридцатых, и вот, наконец, пятилетие второй мировой войны в полтора раза увеличило и без того весомый потенциал Америки.

Реализовать этот потенциал на мировой арене поколению Рузвельта оказалось непросто. В первые годы правления Рузвельт был связан изоляционизмом, боязнью своего класса, напуганного опытом Версаля, перенапрячь силы в борьбе. И европейское соперничество 30-х годов, и начало второй мировой войны были встречены в США с большой настороженностью. Ясно было, что впереди жестокая борьба, и далеко не сразу правящая элита поверила в начало "века Америки". Насколько мрачны были перспективы положения США в мире, можно судить по прогнозу Объединенного комитета начальников штабов. Этот высший военный орган США, ответственный за выработку американской стратегии, не исключал возможности поражения США в войне и даже потери ими независимости. В параграфе восьмом документа, подписанного в середине 1941 года председателем Объединенного комитета начальников штабов генералом Маршаллом и адмиралом Старком, прямо говорится о вероятности такого развития событий. "Если Германии удастся покорить всю Европу, она может пожелать затем установить мир с Соединенными Штатами на несколько лет, чтобы закрепить свои завоевания, восстановить свою экономику и увеличить свои военные силы, с тем чтобы в конечном счете завоевать Южную Америку и одержать военную победу над Соединенными Штатами. Весьма вероятно, что в течение такого периода "мира" Германия будет стараться подорвать экономическую и политическую стабильность стран Южной Америки и создать марионеточные режимы, благоприятно относящиеся к закреплению на этом континенте германской военной мощи. При этих условиях у Германии будет больше шансов разгромить Соединенные Штаты".

Паническое восприятие будущего не было всеобщим. Крупные политические силы внутри США буквально проснулись от открывающихся перспектив. В Вашингтоне постепенно стали отходить от прежнего провинциализма в мировой дипломатии.

Если говорить об объективных обстоятельствах, то этап мирового восхождения начался для Соединенных Штатов в мае 1940 года. При этом сама Америка, скованная законодательными путами изоляционизма, была относительно пассивна. По существу, путь к гегемонии в капиталистическом мире ей прокладывали соперники. В середине месяца окончилась "странная война", дрогнул западный фронт, немецкие танковые колонны прошли через бельгийскую границу, клещами сомкнулись севернее Парижа, повернули на юг и загнали правительство Петэна в Виши. Случилось необратимое. Западная Европа стала терять свое место центра мирового политического влияния. В течение трех недель рухнула французская империя, исчезли как силовые узлы мира Голландия и Бельгия, вся энергия Великобритании обратилась на самозащиту. Победа нацизма в невероятно короткие сроки изменила и политическую карту мира.

Смогла бы огромная экономическая мощь США реализоваться в политическое влияние без этого мирового катаклизма? Возможно, но для этого нужно было бы преодолевать сопротивление европейских силовых центров, пытавшихся в период между войнами модернизировать связи со своими колониальными империями. Стечение обстоятельств было как нельзя более благоприятным: одна европейская империалистическая коалиция сокрушила в 1940 году силы другой, сломав потенциальные преграды перед американской дипломатией. Экономика США встала на путь непрерывного пятилетнего расширения. Началось развертывание двенадцатимиллионной армии, строительство крупнейшего военно-морского флота, самой большой в мире военной авиации.

Но помимо объективных условий требовались и благоприятные субъективные возможности. Они связаны с именем Франклина Рузвельта, возглавившего плеяду интервенционистов в американской внешней политике именно в эти роковые годы.

Предпосылкой быстрого мирового возвышения было то, что федеральная власть под руководством Рузвельта получила необычайные полномочия и возможности. Напомним, что согласно конституционной системе США прерогативами высшей исполнительной власти наделено лишь одно лицо президент. Во времена Джорджа Вашингтона, в условиях миниатюрного федерального аппарата, президент мог осуществлять свои функции (да еще и жаловаться на скуку, как это делал первый президент). Депрессия 30-х годов и начало мировой войны показали недостаточность аппарата исполнительной власти для решения новых масштабных задач. Акт о реорганизации 1939 года способствовал созданию исполнительной службы президента, что позволило хозяину Белого дома обзавестись такими мощными рычагами власти, как бюро федерального бюджета, служба экстренного управления и отдел военной мобилизации и реконверсии. Это дало возможность правительственной машине США приспособиться к колоссальным задачам нового времени. И весь огромный аппарат федеральной власти находился фактически в полном подчинении владельца Белого дома.

Разумеется, было бы непозволительным упрощением объяснять методы расширения американской зоны влияния в мире исключительно личностными особенностями нового президента. Однако и пренебрежение ими осложнило бы понимание данного периода. Ф. Рузвельт контролировал исполнительную власть более, чем кто-либо другой в американской истории, двенадцать с лишним лет.

Централизация процесса принятия внешнеполитических решений в годы президентства Франклина Рузвельта стала беспрецедентной. Это касалось даже самых важных стратегических соображений, таких, как проектирование послевоенного мира. Один из наиболее высокопоставленных дипломатов данного периода - "ветеран" государственного департамента А. Берль пишет, что в стратегических вопросах Рузвельт не доверял практически никому: "Если и существовал план построения послевоенного мира, то он умер вместе с Рузвельтом в 1945 году".

Такое представление о Рузвельте как почти единоличном творце американской дипломатической стратегии родилось далеко не сразу. Вначале был глубокий скепсис.