ВНЕ ВРЕМЕНИ

* * *

Тот девиз латинский ни дня без строчки

Вспоминаешь, видя свои с тревогой

Книги. Но это еще цветочки.

Если, пренебрегая методой строгой,

Обратиться к канувшему под спудом

(Почему же выбросить-то жалеем?!),

Станет просто страшно. Словесным грудам

Быть моим прижизненным мавзолеем.

Но ведь точно так отмирают клетки,

Те живые клетки живущей плоти.

И хотя, конечно, удачи редки,

Вдохновение лишь в самой работе.

Не корить же осенью лес, что много,

Слишком много листьев на ветках было.

И вообще, избыточно все у Бога

Твари, сонмища душ, светила.

Если что-то кажется, отмирая,

Нам, сейчас живущим, ненужным сором,

Подожди, очутишься сам у края,

В том мгновенье выделенном, в котором

Продолженья нет значит, нет сравненья,

И бесценно все, и всего так мало,

Словно жизнь свои перебрала звенья

И сама с собой наконец совпала.

* * *

Потому и вечернего солнца неяркого

Для меня упоителен свет поределый,

Что душа после дня иссушающе-жаркого

В приумолкшем саду отдышаться хотела.

И мелькание ласточек в небе темнеющем,

И невольное ветки ольхи колыхание

Так отрадно и успокоительно. Где еще

Будем счастливы? Впрочем, я знаю заранее:

Там, где нет н и ч е г о, а не только нас, любящих

И боящихся будущего одиночества.

Облака в бело-сизых разметанных рубищах,

Где же вы? Небосвод словно выметен дочиста,

Так синеет тяжелым стеклом застывающим,

Так лучами искрится последними, плещется,

Что и нам, назначения не понимающим

Этой жизни, она неслучайной мерещится.

* * *

Вплотную жизнь приблизилась к смертям

Родителей. И за чертою этой

Мир станет, кажется, на ощупь холодней,

Забудутся веселые минуты

Прощения, доверчивая жалость

Не станет больше в гости заходить.

И, глядя на взрослеющего сына,

Все будешь думать: так ведь и не спросит…

А, собственно, о чем? Не знаю… Мы

Спросить, по крайней мере, не решились.

Дела спешили, обрывая нить

Докучливого часто разговора,

Слова, опережая пониманье,

Казалось, предугадывали смысл.

И незаметно опускало время

Стыдливые глаза. И тот вопрос,

Тот самый главный, тот невыразимый

Незаданным доселе остается.

Но замерший ответ поцеловать,

Боюсь, в последний раз придется скоро.

* * *

И уже не увлечься надеждою никакой,

Никакой любовью себя не заворожить,

Ни в какой иллюзии не обрести покой,

Надо просто жить.

Жить, беря в ладони любой предмет,

Зная, что он тут же выскользнет, да и ты

Выскользнешь когда-нибудь. Утром свет

В окна, ночью – месиво темноты.

Что ж, сейчас и есть – то, что есть сейчас,

А вот цели нет, ибо нету ведь

Никаких причин, по которым нас

Стоило бы жалеть.

Видя, как от занавеси к стене

Солнечное тянется волокно,

С облегчением думаю, что и мне

Уже все равно.

* * *

Я дожил, наконец, до времени, когда

Воспоминания приобретают цену:

Вдруг извлекаются из прошлого года

И приглашаются на призрачную сцену

Знакомцы давние. Но как уныл и вял

Их круг разрозненный. Мне негде развернуться.

Когда бы раньше я мог знать и понимал,

Что вот в итоге лишь они и остаются!..

Друг, с юных лет, от самых первых дней

Усердно взращивай для памяти поживу.

Не будущим живи оно тогда полней,

Когда обратную имеет перспективу.

Затем, что бывшее однажды оживет

И все любимые, друзья, до самой ночи

Гулявшие, заглянут в свой черед

Шепнуть привет или закрыть нам очи…

* * *

Ни Блок, ни Анненский, ни Фет, ни Мандельштам,

Ни Пушкин… Всех всегда переживают жены.

Один Орфей в тоске все так и бродит там,

Где Эвридики след на почве обожженной

Теряется. И ты меня, не надо, не пугай,

Что ускользнешь, что не дождешься срока.

К тому ж не греки мы: а ну как кто-то в рай,

А кто-то в ад навек? Не слишком ли жестоко!

И вот теперь, когда лежишь и стонешь ты -

Давление опять и спазм, я цепенею.

Все сгустки ужаса, все клочья темноты

Сошлись, и боль, и что-то там за нею

Скрывающееся, о чем и толковать

Нельзя. Сижу с тобой, держу сухие руки.

И лодкой черною мерещится кровать,

Скользящей за черту последнюю - разлуки.

* * *

С утра лежать, лежать в постели,

Щекою и губой –

В подушку, чтоб не овладели

Дня призраки тобой.

Здесь, на подвижной грани ночи –

Еще ничей пока.

Длинней минуты, сны короче,

И холод сквозняка.

То, что не началось, свободно

От ожидания

Конца. Божественно-дремотно

Я, слитое с не-я.

Ну вот же, вот, пока зависла

Меж двух миров-теней,

Твоя душа не ищет смысла.

Он и не нужен ей.

* * *

Нет, так слышать, так видеть, как Фет-пантеист –

Каждый венчик цветка, каждый сорванный лист,

Не умею. К тому же с природой опять

Не хочу, воскресая, потом умирать.

И за ласточкой и за янтарной пчелой

Нет терпенья подглядывать. Где это слой

Детской пристальности, замираний, обид? -

Там, где мертвый кузнечик был нами зарыт,

Был положен в песочницы рыжий песок,

Замолчал его стрекот, его голосок.

А я скрипочку эту забыть не могу…

Лисий Нос, мне три года, на ярком лугу

Этот неповторимый, зеленый, живой

Цвет травы, отраженный небес синевой.

* * *

Видишь ли, все-все, все, о чем мечтал,

Все, чего хотел,

Время так же, как ржавчина –