острова. Это заметное красное кирпичное здание между Большим и Средним проспектами. Потом там после нас обосновался, если не ошибаюсь, Гидрографический институт.

А тогда это был роскошный особняк, брошенный его владельцами в дни революции в спешке, со всеми вещами. Дом долго стоял закрытым и каким-то чудом не был разграблен.

Прекрасные залы, зимний сад, кухня, полная роскошной посуды, мебель, библиотека.

Детей разместили в больших комнатах, воспитателей — в маленьких, где, по-видимому, жили гувернантки и прислуга. Мать получила такую комнату с трельяжем из карельской березы с полным набором парфюмерии и белья.

Первое, что совершила администрация детского дома — выбросила во двор дома почти всю библиотеку. Я на всю жизнь запомнил эту гору книг. Метра три в основании, метр высотой. В прекрасных переплетах, с изумительными иллюстрациями.

Мы, мальчишки, скорее, пока книги не сожгли, перерыли сколько смогли, вырывая наиболее интересные картинки. Я взял себе одну книжку целиком. Роскошно изданное «Руководство по парусному спорту», Это было описание парусных яхт, их устройства и плавания на них. Я не порвал эту книгу. Я ее подробно изучил. Яхтсменом я потом не стал, но научился читать чертежи, увлекся техникой, хорошо освоил конструкцию яхт, системы их парусных вооружений и способы управления ими. Поскольку к этому времени я уже научился кое-что мастерить, то, естественно, начал строить кораблики. Сначала самые примитивные, а потом и более сложные. Были у меня впоследствии и суденышки, плавающие с помощью винта, вращающегося от механизма будильника, были и парусники. Высшим моим достижением была яхта 60 см в длину, с пятью парусами, выполненная со всеми мелочами, вплоть до блоков на тросах. Все строго по чертежам.

Не помню каким образом, но эта моя модель потом долго стояла в витрине игрушек в Гостином Дворе на Невском проспекте.

Зимой 1921-22 годов мы с матерью снова поменяли свое место жительства. Она, по ходатайству своей старой знакомой, перешла работать воспитательницей в интернат, который помещался в здании бывшей Мариинской женской гимназии на Кирочной улице (теперь Салтыкова-Щедрина).

Новое заведение было куда более мощным. Огромное здание гимназии, рядом флигель, где проживали сотрудники. За домом огромный сад, спортплощадка, хоздвор, баня. А через дорогу, за музеем Суворова, в середине квартала — огромный огород. На нем, кроме основного интернатского участка, были небольшие грядки для служащих. И здесь интернату досталось кое-что от бывших владельцев. Так, все девочки интерната носили платья бывших воспитанниц — темно-бордовые с белыми передниками.

В интернате жили и мальчики, и девочки. Человек двести. Возраст от 4-х до 16-ти лет. В главном здании помещались и спальни, и школьные классы.

Мы с матерью получили 18-ти метровую комнату, окнами в сад. Переезжали зимой. Хорошо помню технологию этого переезда. Из-за отсутствия денег на транспорт, все наши скромные вещички перемещались по городу вручную волоком. А поскольку санок у нас тоже не было, то мать использовала в этом качестве большой поднос из-под самовара, привязав к нему веревку. Сколько рейсов сделала она через весь город? Не помню. Но так или иначе мы перебрались.

Начался новый этап моей жизни.

Я был тогда, если не ошибаюсь, в 5-ом классе. Это был период огромной мальчишеской активности. На что мы только не тратили свои силы? Зимой бегали в Таврический сад. Разбежавшись, бросались животом на санки и мчались с горок, соревнуясь, кто лучше маневрирует ногами. На замерзшем пруду катались на коньках, веревками привязанных к драным валенкам. Летом часами играли в лапту, футбол и попа-загонялу. А потом, на полдня, большой группой уходили купаться куда-то за Охту, к даче Долгорукого. Осенью много времени уходило на огород.

Хочу сказать несколько слов об учебе в этой школе. Общий стиль преподавания и здесь был гораздо выше современного. Прекрасные учителя. Особенно запомнился физик. Он учил нас самих «открывать законы природы», наблюдая явления в окружающем мире, находить в них закономерность. Вместе с нами он делал несложные приборы, проводил опыты. Все кругом в наших глазах становилось совершенно иным, понятным, интересным. Именно он заставил меня заинтересоваться физикой.

Но, пожалуй, самым значительным из наших увлечений того времени было занятие пиротехникой. Как-то нам в руки попала книжка, чуть ли не 18-го века — руководство по изготовлению фейерверков. Там было подробно описано и как делать ракеты, и как делать цветные огни, вращающиеся «солнца» и т. п. Но, главное, конечно, как делать порох, вернее «пороховую мякоть», которая, сгорая, движет ракету. Мы, по этой книжке, изготовили набор круглых стержней, с помощью которых мотали из оберточной бумаги на клейстере гильзы, обжимая у них концы, чтобы оставить только «выхлопное отверстие». Делали состав из селитры, серы и угля для получения «ракетного топлива», а с добавлением солей стронция, бария и чего-то еще, не помню, получали составы, ослепительно горящие всеми цветами радуги. Делали и фитили для поджигания ракет и станочки для их запуска.

Конечно, самым сложным было добывание химикатов. Кое-что мы покупали в магазинчике на Садовой улице, где торговали химикатами для химических классов школ. Но главным нашим снабженцем был школьный химик, который приносил нам многое из необходимого.

По вечерам, на радость всем ребятам и педагогам, мы устраивали фейерверки. Наши ракеты поднимались вверх метров на 50, взрывались там и рассыпали во все стороны разноцветные звезды; вращались, рассыпая искры «солнца», мчались бесхвостые горизонтальные ракеты. Все были довольны зрелищем, но почему-то никому в голову не приходило, что это очень опасно. Ведь мы большими дозами терли в ступках порох, молотками забивали его в гильзы. Достаточно было небольшой искры…! Как мы остались живы и здоровы, я до сих пор не понимаю.

В 1924 году мать из интерната ушла, но на этот раз не в другой интернат, а вообще с работы. Почему — не знаю. Ей ведь было тогда всего 47 лет. Как бы то ни было, а комнату мы должны были освободить.

Мать сняла комнату на Фонтанке, 75 (около Гороховой улицы). Неплохая 20-ти метровая комната, окнами на Фонтанку. Там мы прожили 14 лет. Здесь совершенно изменился наш образ жизни. То, что я перешел уже в четвертую школу, не беда. Я быстро сошелся с новыми ребятами. Важно другое — мать перестала получать зарплату. На что жить? Она обратилась за помощью к своим четырем братьям. Они посовещались между собой и обещали давать ей ежемесячно по 10 рублей каждый. Давали, но не аккуратно и не все. Надо было зарабатывать. Мне было 14 лет, мать