непринужденно ответил он. Я посмотрел на часы, у меня оставалось еще около двадцати пяти минут. Диалог меня забавлял, поэтому я решил продолжить.

— Так просветите меня!

— Хорошо. В 2041 году от Рождества Христова была обнаружена машина времени.

— В смысле, сконструирована?

— Нет, в смысле «обнаружена». В Сиэттле в одном из полуразрушенных зданий был найден некий агрегат, который, как впоследствии определили, оказался машиной времени.

— Многие ученые считают, что машина времени невозможна в принципе.

— Многие ученые считают, что время это всего лишь четвертое измерение. По которому можно двигаться как вперед, так и назад. И эти, вторые, ученые оказались правы.

— Иными словами, вы — путешественник во времени.

— Совершенно верно.

— А как же временные парадоксы и все такое?

— Они существуют, но не на макроуровне. Слушайте дальше. Эту машину времени тестировали очень долгое время, больше трех лет. Американским космическим агентством НАСА была собрана команда путешественников во времени, так называемых хрононавтов.

— И что?

— С помощью сначала осторожных, а затем и радикальных экспериментов, было обнаружено удивительное свойство вселенной.

— Какое же?

— Эластичность.

— Что это значит?

— Это значит, что все значимые события предопределены и в любом случае происходят.

— То есть?

— То есть Пирамиды в любом случае будут возведены, на Рим в любом случае набегут готские племена и разрушат его, а роман «Война и мир» в любом случае будет написан и востребован.

— Даже если я отправлюсь назад во времени и придушу Толстого в люльке?

— Да. В этом случае Достоевский напишет на один гениальный роман больше.

— Интересная концепция.

— Это не концепция, это факт.

— А как далеко зашли НАСА в своих экспериментах?

— Вы слышали о фараоне Хура?

— Честно говоря, нет…

— А имя Хеопс или Хуфу вам о чем-нибудь говорит?

— Конечно, его именем названа самая большая пирамида в Гизе.

— Так вот это была пирамида фараона Хура. Просто в результате неловких действий одного из агентов, Хура умер несколько раньше, чем стал фараоном. Это, пожалуй, самое значимое отличие изначального мира от того, который мы знаем сейчас. Во всяком случае, самое значимое отличие о котором известно. Если не считать того, что теорию гравитации впервые сформулировал не Эйнштейн.

— А кто же?

— Какой-то безвестный венский физик.

— Интересно. Я думал, американцы в первую очередь возьмутся за Гитлера.

— Такие мысли имели место, но было принято другое решение. Так или иначе, роль личности в истории равна нулю.

— А откуда вам все это известно?

— Как откуда? Меня же готовили как хрононавта, а следовательно посвятили во все детали и историю операций.

— Так вы профессиональный хрононавт?

— Нет, я скорее «космический турист». После того, как рядом экспериментов было надежно доказано, что глобальные изменения в истории невозможны, а в секрете проект не удержали, американцы пришли к выводу, что на этом можно заработать. Наставив кучу ограничений и обязав будущих хрононавтов пройти жесточайший психологический тренинг в НАСА, они открыли возможность путешествия во времени простым людям.

— Что за ограничения?

— Ну, например, можно появляться только до своего рождения, потому что иначе одна из копий (сам хрононавт) стирается. Иногда есть шанс, что сотрутся обе копии и тогда человек исчезнет навсегда. Пару раз прецеденты были. Таким образом вселенная решает локальный временной парадокс. Никто не хочет рисковать. К тому же, человека подвергают неоднократной проверке на самых современных детекторах лжи. Их цели не должны быть намеренно деструктивными по отношению к другим людям.

— Что ж, это радует…

— За довольно большие деньги можно купить билет. Мне хватило денег на билет в один конец.

— То есть вернуться вы не сможете?

— Нет, но это и не входит в мои планы. Я все же надеюсь вас убедить.

— В чем? — заморгал я, уже забыв про начало нашего разговора.

— Надеть сегодня презерватив.

— Да надену я презерватив, надену! — вскричал я. Видимо, слишком громко, потому что окружающие посмотрели на меня с неодобрением, а парочка — даже с брезгливостью.

— Правда? — лицо моего странного знакомого засияло, — Значит, вы все-таки планируете предохраняться?

— Я же уже сказал, я не выхожу из дома без презервативов. А вам-то что? Стоп, — ужасная догадка пришла в мое сознание, — вы сказали, что вы мой сын.

— Да.

— Единственный сын?

— В той реальности, где я существую — да. Но вам, Сергей, не так много лет и в моей реальности, поэтому…

— Вы хотите, чтобы сегодня я… Не зачал вас?

— Не пора ли нам перейти на «ты»? — спросил он невпопад.

— Да уж пора бы. Так… Ты… Зачем? Зачем тебе это надо?

— Мне надо… Не родиться на свет.

— Почему?

— Потому что, — тут его лицо помрачнело. Воистину, его эмоции были непредсказуемы, — я пережил чудовищную жизненную трагедию.

— Какую?

— Смерть любимой женщины. Я не хотел бы об этом говорить…

— Неужели из-за этого стоит…

— Да, стоит — резко оборвал он меня, — Сереж, правда. Так странно видеть тебя молодым… Я же не произвожу впечатления шизофреника или человека с маниакально-депрессивным психозом?

— Ну это как посмотреть…

— Я тщательно продумал все возможные варианты и этот представляется мне наиболее приемлемым.

— А почему не вернуться в прошлое, раз уж есть такая возможность, и не предотвратить эту смерть?

— К сожалению, это невозможно. Это был не несчастный случай, а рак. Его лечить так и не научились. Предсказать было невозможно. Она сгорела за месяц. К тому же, мое появление после моего же рождения могло повлечь за собой исчезновение двух моих копий, что привело бы к сильным душевным переживаниям моих родственников и друзей.

— А почему не убить себя, раз уж ты никак не мог это пережить? Ты извини, что я задаю такой вопрос, но…

— Вопрос абсолютно нормален. Действительно, существует множество легальных способов уйти из жизни, но это бы во-первых не решило проблему о которой я рассказал тебе до этого, а во-вторых, и это гораздо важнее… — он сделал задумчивую паузу.

— Да? — мне было интересно, я подался вперед.

— Видишь ли, после первого порыва убить себя, я попытался найти утешение в религии… И несмотря на то, что утешения мне найти не удалось, я стал искренне верующим человеком. Можно даже сказать, я пришел к Богу. И я верю в то, что самоубийство это тяжкий грех, который навсегда запятнает мою бессмертную душу…

— И? — я уже понял, каким будет