хутору и в самом хуторе, менялись каждый час.
Юта проснулась, когда происходила очередная смена дозоров. Кто-то громко хлопнул дверью, и она открыла глаза.
На полу, на лавках, даже на столе - всюду спали партизаны. В комнате было так душно - дышать нечем. А в окно, чуть прихваченное морозцем, глядел чудный зимний вечер. Садовые кусты и деревья, тронутые лёгкой изморозью, были вставлены в серебряную раму снежной пелены, которая окутывала всё вокруг. Тёмно-голубая небесная даль мигала звёздами. Над неподвижной макушкой высокой ели висел остророгий месяц; от него снег сверкал яркой белизной, а весь лес, и сама эта ель, и строения, и забор, и кусты, и деревья бросали на белый снег таинственные тени.
Юта бесшумно вышла на крыльцо и долго смотрела на лес. Безмолвный, насторожённый, при лунном освещении он казался уснувшим сказочным великаном, зубчатая спина которого поднималась к самому звёздному небу.
Неожиданно рядом под чьими-то тяжёлыми сапогами заскрипел снег. Из-за угла вышел бородатый партизан.
- Не спится, дочка? - Он на минуту остановился, закурил.
- Выспалась я, дядя Андрей! Смотрю: на улице так хорошо! Красиво! - Юта подняла на партизана восхищённые глаза. В этот тихий вечерний час ничто не омрачало её открытую душу. - Можно мне с вами в дозор пойти?
- В дозор, дочка, незачем тебе идти. Гляжу я на тебя и дивлюсь: откуда в тебе сила такая?
- Какая уж во мне сила, дядя Андрей. Маленькая я… Совсем маленькая…
- Дай бог тебе здоровья! - Дядя Андрей бросил папиросу в снег, примял её сапогом, взглянул на небо и зашагал к реке.
Сразу за рекой начинался лес.
Высоко над лесом ярче всех горела сиреневая звезда, - она напомнила Юте о Тане.
«Таня, Танечка!» - подумала Юта, вспомнив, как они вечером шли лесной дорогой с корзинкой тола и говорили о цветах, о пяти лепестках, о любви…
Потом встал в памяти цыганёнок Мишка… Дальше воспоминания унесли Юту на берег Шелони, в цыганский табор, где старая цыганка рассказывала сказку…
И вдруг за мостом, дробя тишину, отрывисто защёлкал автомат. Тотчас же в ответ длинно полоснул другой автомат. Из леса выметнулся пучок красных трасс и впился в снежную целину пригорка.
Пока разбуженные выстрелами партизаны выскакивали на улицу, стрельба прекратилась. И сейчас же у моста замелькали полусогнутые фигуры врагов.
- Укрыться! Не стрелять! - тихо скомандовал Николай Николаевич.
Юта вбежала в избу, схватила свой карабин и посмотрела в окно: немецкие солдаты, прижимаясь к кустам, поднимались на пригорок.
«Начнётся - буду стрелять из окна», - подумала Юта.
Но вот за окном пронёсся автоматный стрёкот, в синем воздухе скрестились струи смертоносных трасс… Юта, не выдержав напряжения, выбежала из дома и успокоилась лишь тогда, когда оказалась возле колодца, рядом с Лилей, прижимавшей к плечу приклад автомата.
- Ложись! Ухлопают! - возбуждённо прошептала Лиля и выпустила длинную очередь по кустам.
Юта легла на холодный снег, положила карабин на ладонь и откинула волосы со лба…
Солдат было очень много. Они упорно карабкались по снегу на пригорок, словно клопы по белёной стене, и безостановочно стреляли из автоматов. Юте казалось, что все они ползут на неё, стреляют в неё. Она прицеливалась в самого ближайшего, нажимала на спусковой крючок и чувствовала необычайное облегчение. И вдруг сзади, как будто совсем рядом, резко застрочил пулемёт.
«Обошли!» - кольнула мысль. Юта стремительно приподнялась, чтобы увидеть своего нового врага, но в этот момент что-то тупое толкнуло её в бок и опрокинуло на спину. «Неужели всё?..» - мелькнуло в голове. Ей захотелось приподняться, но сил не хватило. Она услышала далёкий-далекий голос Лили:
- Ты ранена?
- Нет… нет… - почему-то ответила она, и свой собственный голос показался ей тоже далёким.
Широкие столбы сиреневого света поднимались к небу, и там, где они кончались, Юта увидела звезду.
- Моя… - прошептала она.
Звезда дрожала, расплывалась, становилась всё больше и больше - казалось, она летит к ней. Юта прищурилась: она хотела лучше рассмотреть свою звезду. И тогда она увидела, что звезда совсем не падает, а, раскрыв на небе пять сиреневых лепестков, ярко сияет над ней.
«Счастливая…» - успела подумать Юга.
На полу, на лавках, даже на столе - всюду спали партизаны. В комнате было так душно - дышать нечем. А в окно, чуть прихваченное морозцем, глядел чудный зимний вечер. Садовые кусты и деревья, тронутые лёгкой изморозью, были вставлены в серебряную раму снежной пелены, которая окутывала всё вокруг. Тёмно-голубая небесная даль мигала звёздами. Над неподвижной макушкой высокой ели висел остророгий месяц; от него снег сверкал яркой белизной, а весь лес, и сама эта ель, и строения, и забор, и кусты, и деревья бросали на белый снег таинственные тени.
Юта бесшумно вышла на крыльцо и долго смотрела на лес. Безмолвный, насторожённый, при лунном освещении он казался уснувшим сказочным великаном, зубчатая спина которого поднималась к самому звёздному небу.
Неожиданно рядом под чьими-то тяжёлыми сапогами заскрипел снег. Из-за угла вышел бородатый партизан.
- Не спится, дочка? - Он на минуту остановился, закурил.
- Выспалась я, дядя Андрей! Смотрю: на улице так хорошо! Красиво! - Юта подняла на партизана восхищённые глаза. В этот тихий вечерний час ничто не омрачало её открытую душу. - Можно мне с вами в дозор пойти?
- В дозор, дочка, незачем тебе идти. Гляжу я на тебя и дивлюсь: откуда в тебе сила такая?
- Какая уж во мне сила, дядя Андрей. Маленькая я… Совсем маленькая…
- Дай бог тебе здоровья! - Дядя Андрей бросил папиросу в снег, примял её сапогом, взглянул на небо и зашагал к реке.
Сразу за рекой начинался лес.
Высоко над лесом ярче всех горела сиреневая звезда, - она напомнила Юте о Тане.
«Таня, Танечка!» - подумала Юта, вспомнив, как они вечером шли лесной дорогой с корзинкой тола и говорили о цветах, о пяти лепестках, о любви…
Потом встал в памяти цыганёнок Мишка… Дальше воспоминания унесли Юту на берег Шелони, в цыганский табор, где старая цыганка рассказывала сказку…
И вдруг за мостом, дробя тишину, отрывисто защёлкал автомат. Тотчас же в ответ длинно полоснул другой автомат. Из леса выметнулся пучок красных трасс и впился в снежную целину пригорка.
Пока разбуженные выстрелами партизаны выскакивали на улицу, стрельба прекратилась. И сейчас же у моста замелькали полусогнутые фигуры врагов.
- Укрыться! Не стрелять! - тихо скомандовал Николай Николаевич.
Юта вбежала в избу, схватила свой карабин и посмотрела в окно: немецкие солдаты, прижимаясь к кустам, поднимались на пригорок.
«Начнётся - буду стрелять из окна», - подумала Юта.
Но вот за окном пронёсся автоматный стрёкот, в синем воздухе скрестились струи смертоносных трасс… Юта, не выдержав напряжения, выбежала из дома и успокоилась лишь тогда, когда оказалась возле колодца, рядом с Лилей, прижимавшей к плечу приклад автомата.
- Ложись! Ухлопают! - возбуждённо прошептала Лиля и выпустила длинную очередь по кустам.
Юта легла на холодный снег, положила карабин на ладонь и откинула волосы со лба…
Солдат было очень много. Они упорно карабкались по снегу на пригорок, словно клопы по белёной стене, и безостановочно стреляли из автоматов. Юте казалось, что все они ползут на неё, стреляют в неё. Она прицеливалась в самого ближайшего, нажимала на спусковой крючок и чувствовала необычайное облегчение. И вдруг сзади, как будто совсем рядом, резко застрочил пулемёт.
«Обошли!» - кольнула мысль. Юта стремительно приподнялась, чтобы увидеть своего нового врага, но в этот момент что-то тупое толкнуло её в бок и опрокинуло на спину. «Неужели всё?..» - мелькнуло в голове. Ей захотелось приподняться, но сил не хватило. Она услышала далёкий-далекий голос Лили:
- Ты ранена?
- Нет… нет… - почему-то ответила она, и свой собственный голос показался ей тоже далёким.
Широкие столбы сиреневого света поднимались к небу, и там, где они кончались, Юта увидела звезду.
- Моя… - прошептала она.
Звезда дрожала, расплывалась, становилась всё больше и больше - казалось, она летит к ней. Юта прищурилась: она хотела лучше рассмотреть свою звезду. И тогда она увидела, что звезда совсем не падает, а, раскрыв на небе пять сиреневых лепестков, ярко сияет над ней.
«Счастливая…» - успела подумать Юга.
