- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (134) »
Парикмахерские ребята Сборник остросюжетной фантастики
Ант Скаландис Добежать до булочной
— Добежал бы до булочной, — сказала жена, — в доме хлеба нет ни куска. И на вот, заодно двадцать пять рублей разменяй. — Хорошо, — сказал я. — Два батона и половинку черного? Ставь суп разогревать. — И не задерживайся нигде! — Ладно, Танюшка. Сейчас без четверти — в пять буду. Напротив только загляну. Вдруг коньяк дают. Но я не добежал до булочной. Меня подстрелили раньше. Сначала, еще в подворотне, остановил милиционер. Он был с огромным «демократизатором» на левом бедре и с белой почему-то кобурой — на правом. — Сюда нельзя, — сообщил он коротко. — Чего это? — удивился я. — Работают там, — все так же коротко и уже совсем непонятно объяснил он. Достал из кармана пачку дефицитнейших сигарет и неторопливо закурил. Я выглянул в переулок. Он был оцеплен со всех сторон. Справа, у перекрестка, толпились какие-то люди, машины и торчал посреди улицы невесть откуда взявшийся ларек «Союзпечать». Никогда здесь не было этого ларька. — Вам куда? — спросил милиционер. — Да мне до булочной только. Вон она, — я показал рукой на ту сторону перекрестка. — В обход, — резюмировал он. — Долго, — пожаловался я. — Жена ждет. — Смотрите, — сказал он неопределенно. И я рванул вдоль по переулку. Тут-то и началась стрельба. Толпа у перекрестка рассыпалась. Взревели моторы. Зазвенели, разбиваясь, стекла. Откуда стреляют, было непонятно. Я инстинктивно пригнулся и побежал как можно ближе к стене дома. Крики и выстрелы не прекращались. Добежав до угла, я был вынужден отлипнуть от стены и, максимально ускорившись, пересекать площадь по диагонали. Я говорю «площадь», потому что это действительно маленькая площадь, с нее уходят пять переулков, а не четыре, как с обычного перекрестка. Есть такая в Москве. Машина, потрепанная пятерка-«Жигули», появилась сбоку и совершенно внезапно. Взвизгнули тормоза. Я косо обернулся и вильнул в сторону, не снижая скорости бега. В этот момент грохнуло еще несколько выстрелов. Что-то толкнуло меня в плечо, а затем — в голень. И я упал. Но уже через какие-то секунды был подхвачен и буквально вброшен в машину, в тот самый «жигуленок», на заднее сиденье. А открывший переднюю дверцу спихнул водителя вправо, тот неловко завалился на бок, уронил голову на щиток, и я с ужасом увидел застывшие глаза и большую с запекшимися краями дырку у него во лбу. Рядом со мной плюхнулся еще один человек, по счастью, живой. Все это происходило так быстро, что соображать было просто некогда. Да и от боли, признаться, темнело в глазах. Машина тронулась, за ней бежало сразу несколько милиционеров. Потом один из них остановился и принялся стрелять в нашу сторону с двух рук, как Бельмондо. Две или три пули щелкнули о багажник. Потом, поорав тормозами в тишине переулков, мы выскочили на Садовую и понеслись с уже совершенно безумной скоростью. Труп от резких поворотов сполз на пол и лежал там очень тихо. — Едут? — спросил водитель, не оглядываясь. — Едут, — ответил сидящий рядом со мной и глядящий назад неотрывно. Это был крепко сложенный парень лет двадцати пяти, весь «вареный». Водитель выругался. Мне было отчаянно больно. Я посмотрел на свое левое плечо. Рубашка промокла насквозь, из-под короткого рукава темные струйки сбегали вниз до самой кисти. Левая штанина джинсов ниже колена тоже была бордовой и прилипла к ноге. — Дурак, — сказал «вареный», явно обращаясь ко мне, — не мог другую рубашку надеть? — А что, — поинтересовался я, — теперь стреляют во всех, на ком красные рубашки? — Он еще шутит! — хмыкнул водитель. Потом спросил: — Очень больно, Кирюха? Я догадался, что это я — Кирюха, и ответил: — Очень. — Скоро приедем, — успокоил он. Мы мчались, как сумасшедшие, и количество преследовавших нас милицейских машин возрастало на каждом перекрестке. — Куда приедем? — полюбопытствовал я простодушно. — А тебе куда надо? — улыбнулся «вареный». — Да мне вообще-то только в булочную, — признался я честно. Они оба захохотали. Оценили юмор. Потом от очередного резкого поворота я на какое-то время потерял сознание, а очнулся, когда, со страшным скрежетом «поцеловав» стенку, мы влетели во двор и зарылись между двух мусорных контейнеров. — Идти можешь? — спросил «вареный», выскочив наружу и распахивая передо мной дверцу. — Постараюсь, — сказал я и, морщась от боли, вылез. Но пришлось не идти, а бежать, и в подъезде я упал, сраженный одним видом крутой лестницы. Они меня подхватили, причиняя еще большую боль, и понесли. Через пустую квартиру, которую «вареный» открыл ключом, мы проникли на другую лестницу, широкую и гулкую, миновали старинный парадный подъезд и на улице загрузились в лимузин со шторками и затемненными стеклами, кажется, «ЗИЛ». И когда глаза пообвыклись в полумраке, я увидел, что «вареного» с нами нет, тот, что был за рулем «Жигулей», сидит теперь впереди, рядом с шофером, а справа от меня располагается смуглый восточного вида человек в темных очках и строгом костюме, слева же — симпатичная девушка в короткой юбке и легкой кофточке. Ехали мы теперь не торопясь, о погоне не могло быть и речи. — Сильвия, — сказал смуглый, не поворачивая головы, — помоги человеку. Видишь, он весь в крови. Девушка кивнула, полезла в свою сумочку, достала скальпель и ловко распорола мне рукав рубашки и левую штанину. — Откуда он, Гуня? — спросил смуглый у бывшего водителя «Жигулей», имея в виду, надо полагать, меня. — С сорок пятого. — А-а, — протянул смуглый и что-то спросил на незнакомом языке. Никто ему не ответил, и я покрылся холодным потом: вопрос был ко мне. — Спокойно, малыш, — сказала Сильвия, решившая, что это она сделала мне больно. Смуглый снял очки. Белки его глаз казались ослепительными. Зрачки сливались с радужкой. Он сверлил меня взглядом и четко, по слогам произносил фразу, звучавшую для меня полнейшей абракадаброй. Переход на русский был внезапным: — Ты куда бежал-то, фуцин? Последнее слово я не
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (134) »