утреннюю апрельскую сырость, в вестибюле проклюнулось радио, приветствуя слушателей с началом нового дня. Борн остановился. Из приемника полились разглагольствования по поводу краха крупнейших фондовых бирж Европы, и мистер Борн отправился и свою контору. Биржевые посредники почти все явились сегодня с рассветом и стояли кучками в вестибюле, негромко, но оживленно беседуя.

— С чем вас можно поздравить, Борн? — спросил его один из них.

— Рано или поздно всему приходит конец, — ответил он. — Мне удалось вовремя подобру-поздорову убраться.

— Да, я уже слышал, — сказал маклер, сопроводив свои слова многозначительным взглядом, который был расценен Борном как завистливый.

Вена, Милан, Париж и Лондон сообщали свои печальные истории на табло в залах для посетителей. Кое-кто из клиентов проник уже сюда; другие спешили до открытия биржи отдать распоряжения по телефону. Ночная смена только и делала, что отвечала на звонки. И все держатели акций хотели одного: продать.

Борн, что бывало с ним крайне редко, улыбнулся одному из ночных дежурных и даже отпустил шутку:

— Хотите купить посредническую контору, Уиллард?

Уиллард кинул взгляд на табло и ответил:

— Нет, спасибо, мистер Борн. Но с вашей стороны было весьма любезно вспомнить обо мне.

Большинство сотрудников, не усидев дома, уже собрались в конторе; в воздухе все ощутимее чувствовалось приближение грозы. Борн проинструктировал свой персонал, велев первым делом позаботиться, насколько это будет возможно, о его личных клиентах, после чего скрылся у себя в кабинете.

Звонок к открытию биржи послужил сигналом, по которому все силы ада вырвались наружу. Ничего подобного не видывал мир с момента, как на Земле появились деньги. Борн не без удовольствия сознавал, что до некоторой степени облегчил участь своих личных клиентов. Один очень крупный банкир в полдень позвонил Борну с предложением принять участие в миллиардном предприятии, которое явится, дескать, демонстрацией уверенности и тем самым пресечет панику на бирже. Борн ответил отказом, зная, что никакая демонстрация вплоть до 11 сентября 1987 года не поможет повысить курс акций крупнейших банковских предприятий. Банкир, не попрощавшись, оборвал разговор.

В дверях появилась мисс Иллиг.

— Вы примете мистера Лоринга? Он в приемной.

— Зовите.

Лоринг, смертельно бледный, вошел, сжимая в кулаке «Бюллетень».

— Мне нужны деньги, — сказал он.

Борн покачал головой.

— Вы видите, что творится. С деньгами сейчас туго. Наше сотрудничество, Лоринг, было мне приятно, но я полагаю, что пора положить этому конец. Я дал вам четверть миллиона долларов и не требовал у вас отчета. У меня нет к вам претензий…

— Эта четверть миллиона вылетела в трубу, — хрипло произнес Лоринг. — Я не расплатился за оборудование… не уплатил еще и десятой доли всей суммы. Я играл на бирже. Сегодня утром я потерял на этом деле сто пятьдесят тысяч. У меня все отберут. Мне нужны деньги, хотя бы немного.

— Нет! — гаркнул Борн. — Ни одного цента!

— У меня сегодня же отберут мои генераторы. До сих пор я задерживал их обманным путем. Но дела мои шли. А теперь… теперь я хочу только одного: иметь возможность продолжать работу. Мне необходимы деньги.

— Нет, — сказал Борн. — В конце концов не моя вина…

Лоринг вплотную приблизил к нему свое искаженное лицо.

— Не ваша? — прорычал он и развернул на столе перед Борном газету.

Борн снова прочел тот же заголовок: БИРЖА ТЕРПИТ КРАХ; БАНКИ ЗАКРЫВАЮТСЯ; АКЦИОНЕРЫ ОСАЖДАЮТ ПОСРЕДНИКОВ! Но на сей раз ему не нужно было слишком спешить, и он прочитал также и стоявший под этим текст: «Начавшийся вчера перед закрытием нью-йоркской фондовой биржи спад прокатился по всему миру, вызвал обесценивание акций на миллиарды долларов. Конца этой катастрофы не видно. Виднейшие нью-йоркские обозреватели в один голос заявляют, что первый толчок всему делу, которое надолго останется в нашей памяти, дал У. Дж. Борн, выбросивший вчера на рынок огромное количество ценных бумаг. Банкам нанесен жестокий удар…»

— Не ваша вина? — снова прорычал Лоринг. — Не ваша? — Глаза его стали безумными, руки потянулись к худой шее Борна. «Домино», — успел сквозь боль подумать Борн и последним усилием нажал на вделанную в письменный стол кнопку.

В комнату с отчаянным воплем вбежали мисс Иллиг, затем дюжина маклеров, но было уже поздно…