странный каркающий звук. С трудом удерживаясь на ногах, она продолжала спускаться по длинной лестнице.

Снова прокричала:

— Инспектор Кампанья!

Никакого ответа. Спотыкаясь на каждом шагу, она прошла в гостиную. Никого. Придерживаясь руками за стены и мебель, побрела по комнатам.

Инспектор Кампанья как сквозь землю провалился.

В доме она была одна.

* * *

Стоя в передней, Элизабет пыталась заставить себя думать. Но давалось ей это с трудом. Скорее всего инспектор просто вышел, чтобы переговорить с полицейскими в патрульной машине. Конечно же. Она пошла к входной двери, открыла ее и выглянула наружу.

Никого. Только черная ночь да пронзительные вопли ветра. С нарастающим чувством страха Элизабет нетвердыми шагами прошла в кабинет. Сейчас она позвонит в полицейский участок и все выяснит. Она подняла трубку телефона, но привычных гудков не услышала. Телефон был отключен.

И в этот момент во всем доме погас свет.

Глава 54

В Лондоне, в Вестминстерской больнице, Вивиан Николз пришла в себя, когда ее везли из операционной по длинному, унылому коридору. Операция длилась почти восемь часов. Несмотря на все усилия опытных хирургов, она никогда не сможет ходить. Мучительно страдая от невыносимой боли, она без устали шепотом повторяла имя Алека. Он должен быть с ней рядом, теперь только он нужен ей, он должен ей сказать, что никогда не бросит ее одну, что всегда будет любить ее.

Но сотрудники больницы, как ни пытались, нигде не смогли его разыскать.

* * *

Отдел связи цюрихской «Криминалполицай» получил депешу из австралийского филиала Интерпола. В Сиднее был обнаружен бывший агент «Роффа и сыновей» по закупке кинопленки. Три дня назад он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Урна с его прахом уже находится на пути домой. Никакой информации относительно покупки кинопленки Интерпол заполучить не смог.

* * *

В Берлине в скромно, но со вкусом отделанной приемной первоклассной частной лечебницы, расположенной в пригороде, неподвижно, в течение почти десяти часов, застыв в одной и той же позе, сидел Вальтер Гасснер. Изредка перед ним останавливался кто-нибудь из обслуживающего персонала, предлагая ему поесть или хотя бы выпить стакан воды. Вальтер не обращал на них никакого внимания. Он ждал свою Анну.

Увы, ждать ему придется очень и очень долго.

* * *

В Олгиата Симонетта Палацци подняла трубку и услышала в ней женский голос, который сказал:

— Меня зовут Донателла Сполини. Мы никогда не встречались раньше. Но у нас с вами много общего. Давайте встретимся и вместе позавтракаем в «Болонезе» на пиацца дель Пополо. Скажем, завтра в час дня. Вас устроит?

На это время у Симонетты был назначен визит в косметический кабинет, но она обожала всякого рода тайны.

— Вполне, — сказала она. — Как я вас узнаю?

— Со мной будут трое моих сыновей.

* * *

В своей гостиной на вилле в Вэзинэ Элена Рофф-Мартель читала адресованную ей записку, обнаруженную на камине. Записка была от Шарля. Он сбежал от нее. Она прочла в записке: «Ты больше никогда не увидишь меня. И не пытайся меня разыскать». Элена разорвала записку на мелкие кусочки. Они еще обязательно свидятся. Ему от нее никуда не деться.

* * *

В течение двух часов Макс Хорнунг пытался дозвониться до Сардинии из аэропорта Леонардо да Винчи в Риме. Из-за штормовой погоды связь с островом была прервана. Макс в который уже раз направился в кабинет начальника аэропорта.

— Мне обязательно необходимо попасть на Сардинию, — сказал ему Макс. — Поверьте мне, это вопрос жизни или смерти.

— Охотно верю вам, синьор, — ответил ему этот высокопоставленный служащий. — Но увы, ничем не могу вам помочь. Сардиния напрочь отрезана от материка. Все аэропорты закрыты. Не функционирует даже морская переправа. Никто и ничто не может ни попасть на остров, ни выехать оттуда, пока не прекратится сирокко.

— А когда он прекратится? — спросил Макс.

Начальник аэропорта повернулся к огромной погодной карте на стене.

— Похоже, что он продлится еще двенадцать часов.

Через двенадцать часов Элизабет Уильямз уже не будет в живых.

Глава 55

Внезапно наступившая темнота таила в себе неисчислимые опасности, скрывая невидимых врагов. И Элизабет вдруг остро осознала, что полностью находится в их власти. Инспектор Кампанья привез ее сюда, чтобы разделаться с ней. Он был одним из помощников Риса. Элизабет вспомнила, что Макс Хорнунг говорил о подмене джипов. Тот, кто это сделал, был не один. У него были сообщники, прекрасно знавшие остров. До чего же убедителен был инспектор Кампанья! Мы проверяем все самолеты и корабли, которые прибывают сюда. Рис сразу сообразил, что первым делом она помчится сюда. Где бы вы хотели переждать — в полицейском участке или у себя на вилле? Да у него и в мыслях не было позволить ей поехать в участок. И звонил он вовсе не туда. Он звонил Рису. Мы уже на вилле.

Элизабет понимала, что нужно немедленно бежать. Но как? Тело отказывалось повиноваться ей. Глаза слипались сами собой, а ноги и руки тяжелели с каждой секундой. Теперь она поняла, отчего все это происходит. Он подсыпал ей в кофе какую-то отраву! Элизабет тотчас направилась в темную кухню. Ощупью найдя нужный ящик, открыла его и нашла в нем бутылку с уксусом. Плеснув уксус из бутылки в стакан и разбавив его водой, заставила себя выпить эту смесь. Ее тут же вырвало в раковину. Спустя несколько минут ей немного полегчало, но она все еще была очень слаба. И страшно болела голова, мешая сосредоточиться. Словно в ожидании неминуемой смерти, все внутри у нее уже начало постепенно отключаться.

— Нет, — злобно сказала она самой себе. — Так просто ты не умрешь. Ты будешь бороться до конца. Им придется самим убить тебя.

Она громко позвала:

— Рис, иди сюда и убей меня собственными руками!

Но голос ее был подобен шелесту бумаги. Она на ощупь стала выбираться из кухни в переднюю. Остановилась прямо под портретом старого Сэмюэля. Снаружи на дом налетал дико орущий, враждебный ветер, дразня и угрожая ей. Одна, в темноте, она в нерешительности стояла перед неизвестностью, грозившей ей смертью. Выйти во двор и попытаться сбежать от Риса или остаться внутри и дорого отдать свою жизнь?

Мозг сделал отчаянную попытку прийти ей на помощь, и внутренний голос что-то стал нашептывать ей о несчастном случае. Но она плохо соображала, подмешанный в кофе дурман еще не полностью выветрился из ее головы.

Вдруг пришло озарение, и она произнесла вслух: