Литвек - электронная библиотека >> Генрих Гейне и др. >> Поэзия и др. >> Мастера русского стихотворного перевода. Том 2 >> страница 3
увы, что ценят в те лета!)
Дарили поцелуй мне жаркие уста, —
И ропот слышался вокруг меня ревнивый:
«Несносный баловень, не по летам счастливый!»
<1874>

В. С. Курочкин

Пьер-Жан Беранже

428. Как яблочко румян
Как яблочко румян,
Одет весьма беспечно,
Не то чтоб очень пьян —
А весел бесконечно.
Есть деньги — прокутит;
Нет денег — обойдется,
Да как еще смеется!
«Да ну их!..» — говорит,
«Да ну их!..» — говорит,
«Вот, говорит, потеха!
    Ей-ей, умру…
    Ей-ей, умру…
Ей-ей, умру от смеха!»
Шатаясь по ночам
Да тратясь на девчонок,
Он, кажется, к долгам
Привык еще с пеленок.
Полиция грозит,
В тюрьму упрятать хочет —
А он-то всё хохочет…
«Да ну их!..» — говорит,
«Да ну их!..» — говорит,
«Вот, говорит, потеха!
    Ей-ей, умру…
    Ей-ей, умру…
Ей-ей, умру от смеха!»
Забился на чердак,
Меж небом и землею;
Свистит себе в кулак
Да ежится зимою.
Его не огорчит,
Что дождь сквозь крышу льется:
Измокнет весь, трясется…
«Да ну их!..» — говорит,
«Да ну их!..» — говорит,
«Вот, говорит, потеха!
    Ей-ей, умру…
    Ей-ей, умру…
Ей-ей, умру от смеха!»
У молодой жены
Богатые наряды;
На них устремлены
Двусмысленные взгляды.
Злословье не щадит,
От сплетен нет отбою…
А он — махнул рукою…
«Да ну их!..» — говорит,
«Да ну их!..» — говорит,
«Вот, говорит, потеха!
    Ей-ей, умру…
    Ей-ей, умру…
Ей-ей, умру от смеха!»
Собрался умирать,
Параличом разбитый;
На ветхую кровать
Садится поп маститый
И бедному сулит
Чертей и ад кромешный…
А он-то, многогрешный,
«Да ну их!..» — говорит,
«Да ну их!..» — говорит,
«Вот, говорит, потеха!
    Ей-ей, умру…
    Ей-ей, умру…
Ей-ей, умру от смеха!»
<1856>
429. Знатный приятель
Я всей душой к жене привязан;
Я в люди вышел… Да чего!
Я дружбой графа ей обязан.
Легко ли! Графа самого!
Делами царства управляя,
Он к нам заходит как к родным.
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
В сравненьи с ним,
С лицом таким —
С его сиятельством самим!
Прошедшей, например, зимою,
Назначен у министра бал;
Граф приезжает за женою —
Как муж, и я туда попал.
Там, руку мне при всех сжимая,
Назвал приятелем своим!..
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
     В сравненьи с ним,
        С лицом таким —
     С его сиятельством самим!
Жена случайно захворает —
Ведь он, голубчик, сам не свой:
Со мною в преферанс играет,
А ночью ходит за больной.
Приехал, весь в звездах сияя,
Поздравить с ангелом моим…
Какое счастье! Честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
     В сравненьи с ним,
        С лицом таким —
     С его сиятельством самим!
А что за тонкость обращенья!
Приедет вечером, сидит…
«Что вы всё дома… без движенья?..
Вам нужен воздух…» — говорит.
«Погода, граф, весьма дурная…»
— «Да мы карету вам дадим!»
Предупредительность какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
     В сравненьи с ним,
        С лицом таким —
     С его сиятельством самим!
Зазвал к себе в свой дом боярский;
Шампанское лилось рекой…
Жена уснула в спальне дамской…
Я в лучшей комнате мужской.
На мягком ложе засыпая,
Под одеялом парчевым,
Я думал, нежась: честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
     В сравненьи с ним,
        С лицом таким —
     С его сиятельством самим!
Крестить назвался непременно,
Когда господь мне сына дал,
И улыбался умиленно,
Когда младенца восприял.
Теперь умру я, уповая,
Что крестник взыскан будет им…
А счастье-то, а честь какая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
     В сравненьи с ним,
        С лицом таким —
     С его сиятельством самим!
А как он мил, когда он в духе!
Ведь я за рюмкою вина
Хватил однажды: ходят слухи…
Что будто, граф… моя жена…
Граф, говорю, приобретая…
Трудясь… я должен быть слепым…
Да ослепит и честь такая!
Ведь я червяк в сравненьи с ним!
     В сравненьи с ним,
        С лицом таким —
     С его сиятельством самим!
<1856>
430. Бабушка
Старушка под хмельком призналась,
Качая дряхлой головой:
«Как молодежь-то увивалась
В былые дни за мной!
     Уж пожить умела я!
     Где ты, юность знойная?
     Ручка моя белая?
     Ножка моя стройная!»
«Как, бабушка, ты позволяла?»
— «Э, детки! Красоте своей
В пятнадцать лет я цену знала —
И не спала ночей…
     Уж пожить умела я!
     Где ты, юность знойная?
     Ручка моя белая!
     Ножка моя стройная!»
«Ты, бабушка, сама влюблялась?»
— «На что же бог мне сердце дал?
Я скоро милого дождалась,
И он недолго ждал…
     Уж пожить умела я!
     Где ты, юность знойная?
     Ручка моя белая!
     Ножка моя стройная!»