сердце. Заставляла бояться. А это редко случалось с Децимой даже на поле боя. Она не ждала такой ответственности, но ее выбрали, и потому она была жива, а более опытные воительницы — селестинки и воздаятельницы — прямо сейчас жертвовали собой ради ее спасения.

Почувствовав смирение от этой мысли и проникшись значимостью своего долга, Децима продолжила путь с новыми силами. Она пробивалась через пески, сопровождая каждый шаг словом из молитвы избавления.

Буря почти лишила ее способности ориентироваться. Цифровой компас в наруче доспеха — вот все, на что она могла положиться. На этой планете Децима поняла, что пески и странные башни, которые они формируют, могут сбить с толку и дезориентировать любого неосторожного путешественника. На старых галактических картах этот шарик из камня и пыли был назван именем звезды, вокруг которой он вращался, — Кавир, но в девятом веке сорок первого тысячелетия он получил заурядное имя, данное орденом Децимы. Для сестринства из ордена Пресвятой Девы-Мученицы этот мир стал известен как Святилище-101.

Трудно было определить, сколько прошло времени. Слабый свет желто-белого солнца Кавира еле проникал через вихри облаков, и понять, который час, не представлялось возможным. Децима просто продолжала идти, наблюдая, как песок уходит из-под ног. Не раз она падала, теряя равновесие на вершине очередной дюны, и кувырком скатывалась вниз. Контейнер тогда скользил быстрее ее, и ей приходилось бросаться вдогонку из страха, что тот разобьется. Но груз оставался невредим: металлическая капсула, созданная по давно утраченным методикам времен Темной эры технологий, выдержала бы даже падение с орбиты.

Пустыня шутила с ней. Временами Дециме казалось, будто она видит какие-то фигуры на самой границе восприятия; призрачные формы приближались к ней, но недостаточно близко, чтобы позволить рассмотреть их. Они и впрямь имели гуманоидные очертания? Или же это просто танец пыли на ветру, и ее усталый разум создавал образы там, где ничего не было?

Ей вспомнился мимолетно увиденный облик существ, которые пришли убить их, — тех, кто расправился с Элспет и другими. Пробравшись в мрачные коридоры монастыря, нападавшие в первую очередь вырубили термоядерный реактор и погрузили аванпост во тьму, когда разразилась буря. Децима не знала, как им это удалось, учитывая, что энергетическое ядро находилось за толстыми защитными дверьми, которые охраняли сервиторы-стрелки. И все же они это сделали.

Все происходило в темноте. Децима представляла противника лишь по обрывочным картинам при вспышках дульного пламени. Худые тела, которые рассеивали свет, как матовая латунь или мутная радужная пленка нефти на воде. Слабое зеленоватое свечение, сопровождавшее их всюду, где бы они ни появлялись. Серебристые режущие лезвия. Те твари и крики. Неприятный звук рвущегося воздуха перед появлением копья из обжигающего света. Децима вспоминала фиолетовые силуэты, выжженные на сетчатке ее глаз, и в то же время пыталась забыть вонь старой земли и теплой крови.

Звуки боя, стрекот болтеров, яркие вспышки лучевого огня — они преследовали ее и в песках, пока она убегала, волоча за собой свою ношу. Вскоре облака поглотили и шум, и очертания центральной башни монастыря, донжона и защитных стен. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.

Она вышла за линию внешних маркерных радиомаяков, обогнула узкую возвышенность, окружавшую долину с аванпостом, и отправилась в открытую пустыню. Раньше Децима никогда не осмеливалась зайти так далеко от монастыря в одиночку, да еще и без транспорта.

Когда она стала прикидывать, достаточно ли удалилась, цифровой компас завибрировал. Децима приостановилась, изучая показания прибора. Она вошла в каньон на уровне созданных ветром башен далеко на западе, в месте относительного спокойствия среди более суровых штормовых зон планеты. В некоторых из них песчаные бури достигали такой силы, что сдирали с человека кожу, а затем и мясо до костей; заглохший транспорт они могли захоронить под слоем песка навечно. За прошедшие годы смерть уже не раз подобным образом находила себе жертв среди обитателей монастыря.

Децима спряталась от ветра за длинным и узким столбом из красноватого мрамора и принялась вытряхивать пыль, забившуюся в углубления боевого снаряжения. Ее плащ временами хлопал под порывами ветра. Поверхность здесь становилась скалистой; каменные островки торчали из песка, но и песчинки были жестче. Частицы пыли сменились крупинками камня, и Децима сощурила глаза, натянув потуже обернутый вокруг головы шемах.

Работая с наивозможной быстротой, боевая сестра нашла небольшой участок в тени и вдавила одну гранату в песок почти целиком. Выдернула предохранительную чеку и отбежала на безопасное расстояние. Как и звуки сражения с аванпоста, грохот взрыва поглотила песчаная буря.

Децима вернулась с контейнером к образовавшейся яме и забралась внутрь. Взрыв оставил углубление, достаточное для окопа, но у женщины были другие планы. С большой осторожностью она положила металлический контейнер на дно ямы и сняла точные показания компаса; затем, используя приклад болтера как импровизированную лопату, Децима начала зарывать капсулу.

Она успела сделать всего два или три движения и резко остановилась, чувствуя, как сжалось в груди сердце. Сороритас подумала о бесценной значимости предмета, который ей поручили отдать в объятия пустыни, и эти мысли заставили ее замереть. Децима представляла себя матерью, хоронящей трупик младенца, и вдруг ей стало страшно бросать очередную порцию земли на его лицо. Испугалась, что тот может проснуться в ужасе. Правильно ли было так поступать? Закапывать такое сокровище в этой пустыне, где его, скорее всего, никогда не найдут?

«Артефакт не должен попасть в руки ксеносов». Голос канониссы Агнесы эхом прозвучал в голове: «Это мое последнее задание для тебя, сестра Децима».

Ее последний приказ. Теперь канонисса, должно быть, мертва. Сражение было проиграно еще до того, как Децима успела сбежать. Получая приказ, она понимала, что это неизбежно. Всех людей, населявших сторожевую колонию на Святилище-101, сейчас уничтожали, и то, что поручили Дециме, — последнее, что можно было предпринять.

«Но что будет со мной?» — такая мысль впервые пришла ей в голову, и Децима задрожала. Она позволила себе задуматься о чем-то кроме миссии, кроме общей воли ордена, — о собственном выживании. Она зароет капсулу, и тогда… Вернется в монастырь? Сядет на вершине этих скал и будет дожидаться, пока не умрет с голоду? Ближайшая имперская колония находилась в месяцах пути