Андрей Чародейкин Планета сюрпризов

Пришёл

Знаете, пока мой аппарат падал в сполохах плазмы сквозь плотные слои атмосферы, я, пребывая в восхитительном, полном оптимизма настроении, полировал мягкой тряпочкой свой верный меч, и мурлыкал себе под нос одну из этих Роландийских рыцарских баллад. «Бип-Бип-Бип» — размеренно сигналил бортовой компьютер, извещая пилота — то бишь меня — что все системы работают штатно, и спуск на планету проходит в чётком соответствии с полётным планом точнёхонько в долину могучей реки Роланд. А мне эти «бип-бип» служили метрономом.

«Здравствуй, любимая, солнцем согретая долина Роландийская, в балладах воспетая!» — мурлыкал я, полируя меч.

Знаете, эти Роландийские баллады — их традиционный мотив соответствует плеску воды за низким бортом и размеренным ударам вёсел. Не то, что баллады Ватагийцев. Те, будучи сложенными в седле, и поются под счёт копыт бегущей лёгкой рысью… ну, пусть будет — лошади. Вообще, на этой планете лошадей как таковых нет, вместо них — тунаки, но это — незначащие мелочи. У меня же тут не лекция по местной ксенозоологии. У меня тут — рыцарская баллада.

В той балладе, кстати говоря, пелось о юном бродячем рыцаре — славном и доблестном, но до поры безвестном, который, когда нависла над Роландией угроза страшной и казавшейся необоримой тёмной силы, смело и гордо встал на защиту простого народа, устыдив местных господ. Короче, та баллада — про меня. Я только одно слово в припеве заменил: «Здравствуй», вместо «Прощай». И повторял этот припев с особым чувством — щемящим и искренним.

Кто ж мог мне предсказать тогда, что всего через несколько часов я буду сидеть на полу допросного поруба и, вспоминая благостные те минуты своего возвращения в Роландию, стану кривиться, будто откусил лимон! Незрелый кислый лимон!

— Самозванец! — стражник, сердито хмуря густые брови, — колоритные такие брови, торчат вразлёт из-под края надвинутого шелома, аки два крыла, — даже сплюнул от полноты чувств на дощатый пол, присыпанный относительно свежей соломкой.

— Послушайте, вы, болваны! — лениво огрызнулся я. Да меня, в общем-то, уже дошло, что препираться и упорствовать бесполезно, но что-то в душе ещё противилось необходимости смириться со своим унизительным положением. Так что я предпринял ещё одну — отчаянную и бесполезную — но всё же попытку вразумить стражников: — А вы не допускаете мысли, что я и есть тот самый я! Просто сделайте на секундочку усилие над своим скудоумием, и представьте, что будет, когда я разозлюсь. Вы ж меня доведёте! Я ж свистну — явится мой огнедышащий дракон, и спалит к хренам весь этот город!

— Ах ты, наглая твоя рожа облезлая! — рыкнул страж порядка и пристукнул в сердцах ногою в надраенном до блеска сапоге так, что пластины наборного доспеха на нём звякнули внушительно и грозно, и пояснил мне нынешнее моё положение: — Вот уж я тебя поучу вежеству доброй плёточкой завтра поутру на виду всего честного народа! Будешь знать, самозванец, как святое имя нашего героя позорить!

Меня собирались принародно выпороть на площади. Прямо на площади имени меня, под грозными очами моей же статуи, возведённой в мою честь благодарными жителями сих благословенных мест. Замечательно! Просто замечательно! Я вздохнул, прекращая бесполезный обмен мнениями, и опуская взор в пол.

Мне оставалось только вздохнуть и помянуть фразу, сорвавшуюся с уст начальника первой экспедиции: — «Эта планета полна сюрпризов!».

— Обожди, служба! — послышался голос уверенный и властный. Угрожавший мне стражник тут же вытянулся во фронт и бодро отсалютовал — таки прижились здесь мои уроки строевой подготовки! — и исчез. А вместо него перед ржавой железной решёткой, заменявшей моей камере дверь, нарисовался князь Ри Г'Ор собственной персоной! В белоснежной рубахе при штанах красного атласу — обалдеть просто. Он довольно сильно изменился: лицо посуровело, заматерело, виски посеребрила седина, появилась борода — густая, но аккуратная, ухоженная, и тоже с проседью, как и виски. Разводы узорчатые, зелёные, на жёлтой коже потемнели и кое-где даже красные пятнышки появились. Только чуб у моего друга, Ри Г'Ора, всё такой же непокорный, густой, кучерявый, и без единого седого волоска.

Я не говорил? Аборигены на этой планете очень на людей похожи: две руки, две ноги, одна голова, на ней два глаза и уши по сторонам. Отличия в мелочах. Например, пигментация кожи. Когда речь идёт об аборигенах этой планеты, то словосочетание «пигментация кожи» означает затейливые разноцветные узоры по всему телу. Впрочем, моноцветные ребята тоже встречаются, по слухам, и меня, за мою моноцветность, тут ещё ни разу не попрекнули.

— Ну, здравствуй, Ан Д'Рей, — тихо и как-то печально поздоровался со мной старый друг, внимательно вглядываясь. — А ты всё такой же. Такой же молодой. И такой же наивный!

— Так объясни мне, глупому, друг мой, Ригор! — возмущённо воскликнул я, всплеснув руками.

— Что тебе объяснять? — князь хищно оскалился, — Что невозможно оставаться безусым юнцом так долго, как ты? Или что герой после своего славного подвига должен исчезнуть! Обязан уйти в легенды!

— Просто я бреюсь, — буркнул я ему. — Сбриваю волосы с лица. Это не сложный фокус, я могу тебя научить!

— Ты всё такой же, — хмыкнул Ри Г'Ор, — упрямец, просто игнорирующий то, что ему не нравится! Я сказал, что сэр Ан Д'Рей должен был исчезнуть! Какого чёрта ты снова припёрся? Что тебе на твоих звёздах не жилось?

— О, небо! — я встал, прильнул к решётке, внимательно всматриваясь в лицо старого друга, — Кажется, ты не очень рад моему возвращению! — выдал с деланым подозрением в голосе.

— Ну, наконец-то до тебя начинает доходить, — хмыкнул князь, и привычным движением оправил белоснежную рубаху, — Впрочем, я, кажется, знаю, как прочистить тебе мозги!

Час спустя мы уже сидели за княжеским столом, и «прочищали мозги» старым добрым напитком из подвалов Белозёрного монастыря. Женского, между прочим, монастыря. Но это не важно. На столе у князя было… полно всего, а этот напиток, я, пожалуй, назову коньяком — пожалуй, вполне соответствует. Только у этого запах противнее будет. Но это тоже совсем не важно. Важным был разговор.

В основном мы вспоминали старые добрые славные деньки. И нам было что вспомнить! Прошлый-то раз я в здешнее средневековье попал с голым за… — пардон — с голыми руками. Метеорит с ноготок размером сделал меня Робинзоном. Впрочем, вру: классическому Робинзону полагается необитаемая планета, а мне досталась не планетка — конфетка! Мало того, что условия вполне подходят для жизни, так тут ещё и