церкви из-за несогласия с некоторыми ее принципами или обрядами. Все религии имеют секты, но больше всего их в христианстве. Почти за двухтысячелетнюю историю своего существования христианская религия раздробилась на множество течений, каждое из которых (а их, например, только в Америке насчитывается более 250) считает свое вероучение «настоящим», «истинным», способным ниспослать на человека «благодать божью» и спасти его от вечных мучений в аду на «том свете», от «страшного суда» и т. п.

Конечно, дробление на секты нельзя объяснить разногласиями, связанными лишь с толкованием вопросов веры.

Главные причины появления сект лежат в классовой борьбе, раскалывающей на враждебные группировки все эксплуататорское общество, в том числе и религиозные организации. Появление сект — внешнее идеологическое выражение классовых интересов различных социальных групп верующих одной и той же религии.

Сектантство всегда было неизменным спутником господствующей в той или иной стране религии.

Еще в период феодализма в Европе возникают бюргерские ереси. Они нападали на господствующую католическую церковь, ненасытных и развратных римских пап, на пышные обряды и некоторые католические догматы.

Протестовали они не против существа религии, а против ее использования определенными классами в своих интересах. Это были не антирелигиозные, а антицерковные выступления. Последователи этих разных «еретических», как их называли церковники, учений объединялись в секты. Огромное количество сект, резко критиковавших феодальные порядки, появилось в XII–XIII веках. В появлении в период средневековья секты павликан в Византии, богомилов — на Балканах сказался протест крестьян против их закрепощения. Но эти протесты не поднимались до требований революционного преобразования общества. Они сводились в основном к призывам к «уходу от мира» с его «греховностью», «испорченностью», «злом». Недовольные замыкались в свои секты, ограничивались непротивлением злу, отказом от оружия, от уплаты налогов, ожидая спасения от сверхъестественных сил.

Однако следует сразу же сказать, что эта борьба никогда не ставила цели подорвать основы христианской религии. Все секты и сейчас верят одному и тому же богу и опираются на те же «священные книги». Отказываясь от некоторых явно устаревших, изживших себя мифов, легенд и обрядов, перенятых христианством от языческих религий (поклонение кресту, иконам, огню, отпевание покойников, крещение младенцев и т. п.), сектанты хотят этой ценой сохранить самое главное для религии — веру в бога и самое главное для христианства — веру в спасительную миссию Христа, а вместе с тем отстоять и религиозную мораль, с помощью которой они и держат верующих в своих сетях.

Желание ликвидировать, отбросить «идолопоклонство» и «дикарские» обряды может показаться положительным, однако на деле оно является более тонкой, прикрытой красивыми фразами (а потому и более опасной) проповедью примирения с религией. Борьба с некоторыми церковными обрядами, не затрагивающая самой веры в бога, не показывающая ее реакционности, сводится лишь к добрым пожеланиям. Затушевать противоречия христианства, прикрыть самые главные, самые реакционные его идеи — вот цель, которую осуществляют сектанты теперь.

Понятно, что такие проповеди являются еще более вредными и реакционными, нем проповеди православных священников.

Доказать существование бога невозможно. И поэтому, стараясь как-то сохранить веру в бога, укрепить страх перед ним, религиозные проповедники отказываются от старых методов одурманивания людей. Они изобретают новые средства воздействия на верующих (что это за средства, мы расскажем дальше).

Сектантские организации нужны империалистической буржуазии больше, чем той буржуазии, которая свергала феодалов. Ведь теперь, перед лицом растущего пролетарского движения, «полицейская религия уже недостаточна для оглупления масс, давайте нам религию более культурную, обновленную, более ловкую… — вот чего требует капитал…» ^[1]. Секты поддерживаются финансовыми магнатами современных буржуазных стран потому, что они, как показала история, распространяют более тонко ту же религиозную отраву, направляя недовольство трудящихся в русло религиозных исканий, отвлекая от революционной борьбы.

«…В таких странах, где совсем неуместен призыв „к демократии, к народу, к общественности и науке“, — в таких странах (Америка, Швейцария и т. п.) народ и рабочих отупляют особенно усердно именно идеей чистенького, духовного, построяемого боженьки. Именно потому, что всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто даже доброжелательно) встречаемая демократической буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная мерзость, самая гнусная „зараза“. Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тон-кая, духовная, приодетая ib самые нарядные „идейные“ костюмы идея боженьки. Католический поп, растлевающий девушек (о котором я сейчас случайно читал в одной немецкой газете), — гораздо менее опасен именно для „демократии“, чем поп без рясы, поп без грубой религии, поп идейный и демократический… Ибо первого попа легко разоблачить, осудить и выгнать, — а второго нельзя выгнать так просто, разоблачить его в 1000 раз труднее, „осудить“ его ни один „хрупкий и жалостно шаткий“ обыватель не согласится»^[2].

Этот поп без рясы, поп без грубой религии, как подчеркивает В. И. Ленин, и действует, зная «хрупкость и жалостливую шаткость» мещанской души, смущая ее ядом, наиболее сладеньким и наиболее прикрытым леденцами и всякими раскрашенными бумажками.

Этот «поп без рясы, поп без грубой религии» и есть сектантский проповедник. В. И. Ленин глубоко раскрывает «фокусы-покусы» таких попов без ряс: «…Из идеи бога убирается прочь то, что исторически и житейски в ней есть (нечисть, предрассудки, освящение темноты и забитости, с одной стороны, крепостничества и монархии, с другой), причем вместо исторической и житейской реальности в идею бога вкладывается добренькая мещанская фраза (бог = „идеи будящие и организующие социальные чувства“)»^[3].

В нашей стране совершается неуклонный процесс окончательного отхода верующих от религии. Даже многие из тех, кто еще посещают церкви и молитвенные дома сектантов, начинают задумываться над несуразностями и противоречиями религиозных вероучений. Религиозные обряды еще соблюдаются некоторыми людьми не по убеждению, а по традиции. Вот почему