Абрам Каган Преступление и совесть Роман

…Дело Бейлиса интересно и важно, ибо оно вскрыло особенно ярко подоплеку нашей внутренней политики, ее закулисную «механику» и т. д.

В. И. Ленин

…Процесс Бейлиса был ареной политического столкновения двух борющихся сил: «Союза русского народа», объединившего министров с толпой погромщиков, и русской демократии в лице политических групп разных направлений.

А. В. Крыленко. «Судебные речи»

Пролог

Петербург. День 9 февраля 1911 года выдался морозным.

Яркое солнце сулило приближение весны. Но к вечеру усилился ветер и часам к семи, когда наступила темнота, достиг уже силы небывалой. Закрутила сильнейшая метель. Вмиг намело непроходимые сугробы. Улицы столицы Российской империи обезлюдели. Редкий прохожий оказывался во власти стихии. Наутро на окраинах города было найдено немало закоченевших трупов.

С 9 февраля в здании дворянского собрания, неподалеку от Невского проспекта, заседал седьмой съезд объединенного дворянства.

…Не любовь, а ненависть воспламеняла сердца этих дворян. Первые три дня заседания были посвящены вопросам просвещения, но вот уже с 12 февраля обстановка на съезде круто изменилась.

Четыре дня подряд дворяне обсуждали возможность искоренения всяческого революционного духа, всего передового в жизни Российской империи, того, что было достигнуто манифестом 17 октября 1905 года. Прогрессивная общественность того времени назвала это собрание «третьей палатой» — сродни Государственной думе и Государственному совету. Бытовало мнение, что так называемая «третья палата» оказалась самой влиятельной, потому что первый и главный дворянин в России был царь Николай Второй.

Участники этого съезда выступали от имени царя, в его пользу и в пользу империи. Они расправлялись со своими противниками под знаменем православия и так называемой народности.

Титулованное и нетитулованное дворянство в одинаковой мере не имело ни малейшего представления о том, в каких условиях существовали рабочие массы, создававшие материальные ценности для народов России. Не имело оно никакого понятия и о том, до каких пределов доходила безысходная и беспросветная нищета бесправного еврейского населения заштатных местечек. Вряд ли кто знал, например, в каких печальных условиях протекало детство гениального скульптора Мордехая Антокольского. Пресыщенное барство призывало со своей сословной трибуны искоренять любую крамолу, требовало лишить евреев даже самой малой возможности для образования, отнять у них все — даже призрачные — гражданские права.

Но ораторы, выступающие с чудовищными своими требованиями в этом роскошном зале, не всегда были солидарны друг с другом. Часто возникали горячие споры и стычки. Объединяло собравшихся только одно: преданность монархическому образу правления, верность общесословным интересам дворянства, национализм…

К умеренности и обдуманности действий призывали делегатов съезда князь Ухтомский и граф Рейтерн-Нолькен, предложившие вниманию съезда особую резолюцию.

И в то же время выступления депутата Государственной думы Маркова-второго казались просто зловещими.

— Мы, господа, — сказал он, — вместе со всеми государствами мира боремся с социализмом, а социализм — это не что иное, как порождение зловредного иудея Маркса, который награбил миллионы, разбогател. Это именно он напустил на христиан социалистическую заразу.

Не ограничиваясь требованиями лишить евреев прав на образование, государственную службу, умственный труд, торговлю, обработку земли, свободу жительства, он открыто призывал к полному изгнанию евреев, включая тех, кто принял православие, за пределы Российской империи…

На собрание съехались представители разных союзов: «Союза русского народа», «Союза Михаила-архангела», «Союза белого двуглавого орла»…

Члены этих союзов, во главе с вдохновителем еврейских погромов Владимиром Пуришкевичем, участвовали в работе съезда на равных правах с депутатами Государственной думы и членами Государственного совета, что свидетельствовало о полной моральной деградации русской монархии…

Часть первая

В Киевском университете святого Владимира

Сильный ветер бился о стены университетского здания. Тысячи мелких снежинок вились в неистовом танце вокруг мощных колонн портика. Ветер завывал, словно стая одичавших собак.

Возле университетского подъезда остановились сани, и из-под меховой полости, засыпанной снегом, выбрался пожилой человек. Расплатившись с возницей, он направился к подъезду.

Навстречу ему выбежали два студента, торжественно взяли под руки и провели в вестибюль.

Это был известный специалист по римскому праву — профессор Шабанов. Несколько дней тому назад молодые члены союза «Двуглавый орел» во главе со студентом Голубевым устроили профессору обструкцию — он осмелился высказать нелестное мнение о членах Государственной думы Пуришкевиче и Маркове-втором.

Вскоре подоспела многочисленная группа студентов. Дорогую ношу осторожно подхватили на руки и с возгласами «ура» понесли на второй этаж в аудиторию. Все присутствовавшие там студенты встали, сопровождая аплодисментами появление на кафедре любимого профессора.

Щеки профессора пылали, умные глаза его блестели радостно. Он был приятно возбужден восторженной встречей учеников.

Профессор поправил яркий галстук, провел рукой по мягким длинным волосам и, слегка кашлянув, поднял правую руку — так он делал перед каждой лекцией.

Сразу же наступила тишина.

— Дорогие друзья, слушатели моего университетского курса, — начал он. — То, что произошло здесь несколько дней тому назад, не ново для нашей российской действительности последних лет. Знайте, господа, что в годы моего служения науке в стенах Петербургского университета также находились буйноголовые юноши, которые легко поддавались подстрекательствам грязных людишек с черными мыслями. Все это привело к тому, что одна из самых светлых личностей русской науки — профессор Богоявленский — заболел и вынужден был оставить кафедру. Мне хорошо известно, что этот факт возмутил все научные круги Петербурга. К сожалению, виновники не понесли наказания. Теперь, однако, совсем иные времена. Права, данные нам самим монархом 17 октября 1905 года…

Тут дверь