«Человек, который спрятал солнце»

Ренсом Риггз, из сборника «Истории Странных»

Вы, наверное, слышали, что есть далеко на севере такие края, где зимой солнце не всходит вовсе, зато летом светит сутки напролет, даже в полночь.

Но так было не всегда.

Были времена, когда зимой в Исландии было столько же солнечного света, сколько и в Испании. Но потом появился один странный по имени Йон Йонссон и все изменил.

Родители Йона с самого его раннего детства знали, что он особенный. Однажды, когда ему было семь лет, он простудился, и от этого ему все время хотелось спать, но на окнах в его комнате не было занавесок, и ее заливал солнечный свет. Мать уложила его в постель, а сама пошла за ставнями, которые были сделаны из дерева и обычно использовались только во время зимних штормов. Но когда она вернулась со ставнями под мышкой, то увидела, что в комнате стало темно. Женщина решила, что сходит с ума, она видела, как за окном ярко светит солнце, но его лучи оставались за стеклом, а в самой комнате было темно как безлунной ночью. Но тут она заметила под одеялом спящего сына какое-то сияние, а когда откинула одеяло, то увидела, как свет сочится между сжатых пальцев Йона.

Она осторожно разжала пальцы сына.

Сверкнула ослепительная вспышка. В то же мгновение комнату залил солнечный свет.

Йон проснулся и сонно заморгал.

– Йон, милый, – встревожено спросила его мать, – что ты сделал?

– Я погасил свет, – ответил он, и потом снова проделал это – вытянул руку и движением, словно он поймал на лету муху, сгреб весь наполняющий комнату солнечный свет, сжал его в ладони, после чего опять заснул.

Хотя родители Йона и нашли это удивительным, его способность никак не повлияла на уклад их жизни. Их семейным ремеслом был пошив обуви, и жили они достаточно обеспеченно. Какая польза была им от способности собирать из воздуха солнечный свет? Иногда Йон использовал пойманный свет ночью вместо лампы (как-никак масло для ламп стоило дорого, а дневной свет был бесплатным), но чтобы не дать свету ускользнуть до наступления ночи, ему приходилось весь день держать кулак крепко сжатым, что было очень утомительно и не позволяло ему заниматься другими делами. Он пробовал засовывать свет в деревянные ящики и стеклянные бутылки, но от этого не было толку – через несколько минут тот все равно вытекал наружу. Как бы впечатляюще это ни выглядело, у его способности, похоже, не было практического применения.

Родители Йона Йонссона умерли, когда он был еще совсем молод. Болезнь, что вихрем пронеслась по их долине, забрала и их. С похорон родителей прошел всего день, когда в дверь Йона постучался сборщик налогов. Он сказал Йону, что все, чем владели его родители, теперь принадлежит государству. Они задолжали по невыплаченным налогам больше, чем стоило все их имущество, и Йон не унаследовал ничего. Йон обругал сборщика последними словами и поклялся, что оспорит это решение, он даже отправился со своим делом на суд в Тингведлир^{1}, но все без толку. После месяцев бесплотных судебных тяжб он остался без крыши над головой и без гроша в кармане. Он взял все вещи, что смог унести в заплечном мешке, и ушел, а в дом, где он провел все свое детство, въехала другая семья.

Следующие несколько лет Йон Йонссон прожил, скитаясь с места на место. Он брался за любую работу, которую только ему удавалось найти. Он чинил обувь в Акюрейри^{2}, потрошил рыбу в Грюндарфьордюре^{3}, а осенью перегонял в долину овец с горных пастбищ. Он почти ни с кем не заводил дружбу и редко подолгу оставался на одном месте. Словно шрапнель засела в нем мысль, что его обидели, и что на нем висит огромный долг, и это наполняло его горечью, которая выплескивалась из него по малейшему поводу. Он был ворчливым и неприветливым как старый отшельник.

Как-то он работал в бригаде дорожных рабочих, которые расчищали камни с лавового поля. Однажды во время перерыва он сидел в одиночестве и обедал, когда вдруг с удивлением увидел, как из-за большого камня появился странный человек в серых одеждах, обросший густыми жесткими волосами.

– Не ты ли Йон Йонссон? – спросил незнакомец.

– Да, это я, – сказал Йон. – А ты кто такой?

– Меня зовут Тюр^{4}, и у меня есть для тебя подарок.

– А с чего тебе дарить мне подарки? – спросил Йон. – Я тебя раньше никогда не встречал.

– Это не важно, – сказал Тюр. – Вот он.

Из-за спины он вытащил маленькую черную шкатулку, сделанную из обсидиана.

– Она твоя, если хочешь. У меня есть только одно условие: если ты заработаешь с ее помощью сколько-нибудь денег, то отдаешь мне десять процентов.

Ящичек был искусно сделан и весьма красив, и Йон подумал, что, возможно, у него получится продать его. А то, что Тюр не мог продать шкатулку сам, то Йон решил, что тот был каким-нибудь преступником, и показываться в городе для него было слишком опасно.

– Пять процентов и по рукам, – сказал Йон (не потому, что десять процентов было слишком много, но лишь потому, что ему нравилось, когда в сделке последнее слово оставалось за ним).

– Хорошо, – сказал Тюр и сунул шкатулку ему в руки так быстро, что Йон пожалел, что не запросил два с половиной процента вместо пяти. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, Тюр нырнул обратно за валун, и когда Йон пошел за ним, то увидел только облачко дыма, растворяющееся в воздухе.

Йон затолкал шкатулку в свой заплечный мешок и в конце рабочего дня отправился в город Эйильсстадир^{5}, чтобы попробовать продать ее. Сперва он предложил ее ювелиру Гримюру Снорриссону, но Гримюр не знал, что с ней делать.

– Обсидиан отличный материал для изготовления ножей, – сказал ювелир, – но кому пришло в голову вырезать из него шкатулку?

– Понятия не имею, – сказал Йон, – но я продам ее тебе за десять крон.

– Ты видно спятил! – воскликнул Гримюр. – Она даже двух не стоит.

Затем он попытался продать ее Штеффи Оулафсдоуттир, самой богатой женщине города, за восемь крон, но она велела Йону прыгнуть в вулкан. В отчаянии он срезал цену до пяти крон и предложил шкатулку Свейну Свонссону, который торговал разными редкими и ценными вещицами, но хотя Свейн и сказал, что не видел раньше ничего подобного, он сообщил, что сейчас он не при деньгах.

– Не отдашь за четыре? – предложил Свейн.

– Нет уж, я не дам себя надуть! – заявил Йон и зашагал прочь с крепко зажатой под мышкой шкатулкой.

Солнце садилось, и он поплелся в скромную съемную квартирку, где временно остановился. Поскольку