– Наверное,– пожала плечами женщина.– И произойти это должно было лет тридцать назад… Для тебя будет много новостей, но я не готова сейчас болтать об истории. Я провозилась с твоей реанимацией двенадцать часов, и здорово устала. Мне бы поспать.
– Тридцать лет назад?– Бо уверенно спрыгнул со стола, почувствовав силу в ногах.– А когда колониальный корабль сел?
– Тридцать лет назад!– женщина развела руки, демонстрируя удивление его недогадливости.
– Я проспал почти восемьдесят лет… Меня должны были разбудить через год после посадки,– он не скрывал досады.– Что пошло не так?
– Все… С самого начала. Корпорация перегнула палку,– женщина устало стянула одноразовые перчатки с ладоней, но не выбросила их, а заботливо уложила в коробочку с такими же, видимо, для повторного использования.– Власть Кэйко не продержалась и года. Сначала люди роптали, а потом взбунтовались. Тридцать лет назад произошла революция. Теперь мы свободная колония.
Бо застыл в лице, едва сдерживаясь – то, что он слышал, было невероятной глупостью. Корпорации умели защищать свои интересы, и были безупречны в манипулировании людьми. А еще, он знал это точно, существовали десятки протоколов безопасности, которые непрерывно совершенствовались и учитывали возможность противодействия любой угрозе, даже самой невероятной. Когда-то Бо был исполнителем таких протоколов, потом их экспертом, а позже и разработчиком. Он был специалистом по ситуациям, когда что-то идет не так.
Корпорации не умели проигрывать, и поэтому не проигрывали никогда. А теперь какая-то деревенщина убеждала его в том, что толпа неудачников и отбросов, которых сослали на задворки галактики, сумела отобрать у Кэйко целую планету… Революция.
– Как Вас зовут?– Бо широко и фальшиво улыбнулся, призвав тренированное обаяние.
– Друзья зовут меня Бета,– женщина повернулась к нему спиной и открыла дверь в плохо освещенный коридор. Она отступила в сторону, кивком головы пригласив Бо выйти из комнаты.– Но для тебя Альжбета. И пусть так и останется.
– Не любите заводить друзей?– он вышел в коридор и пробежал глазами по стенам: штатное освещение не работало, и его заменяли примитивные светильники, небрежно развешанные вдоль самодельной проводки, которая грубо крепилась прямо к пластиковым панелям потолка.– А что с кораблем? Он выглядит… уставшим.
– Очень любопытный инженер…– Альжбета уверенно направилась по плохо освещенному лабиринту коридоров, переступая горы коробок и ящиков, больше походивших на мусор.– Когда начались беспорядки, корабль перешел в защищенный режим. Доступ к его ресурсам заблокирован. Теперь он сам по себе, а мы сами по себе.
– Это как? Как же вы выживаете?
– Мы,– поправила его женщина, остановившись перед широкой дверью со следами изуверского взлома.– Теперь и ты колонист… Я плохо помню детство, потому что оно было тяжелым. Но, в итоге, мы научились выживать в этом мире. А позже научились отбирать у корабля его сокровища. Не так быстро, как хотелось бы, по крупицам. Тем не менее, вот тебя достали из небытия.
– Искренне признателен за пробуждение,– Бо поморщился от яркого света, который ударил по глазам через раскрытую дверь.– И многие еще ждут такого шанса?
– Это пятимиллионник,– голос Альжбеты удалялся от двери, а Бо не мог решиться ступить на шаткий натяжной мост, который отделял техническую террасу перед дверью и хлипкую вышку с подъемником в тридцати метрах от отвесной стены корабля.– После посадки успели поднять только первую колонну поселенцев. А это около миллиона. Потом началась революция, и корабль остановил программу. Все криокапсулы, как и реактор, склады, оборудование заблокированы. Вот и считай, сколько еще ожидающих.
– Помнится, я был приписан ко второй колонне,– наконец, он решился ступить на мост и, осторожно переставляя ноги, двинулся за женщиной. До поверхности было не менее трехсот метров, а махина корабля возвышалась за спиной как железная скала.– И как долго вы… мы будем освобождать остальных?
– Я этим занимаюсь одна и могу реанимировать только одного в день,– женщина остановилась, добравшись до вышки, и обернулась к Бо, чтобы поторопить его взглядом.– Моя мать разработала технологию реанимации… когда еще была жива.
– Но это менее четырех сот за год,– трагично произнес тот, поравнявшись с ней.
– Это около ста человек в год,– поправила его Альжбета.– Выживают не все. И такой хороший показатель только последние годы. Ты счастливчик.
– Никогда в этом не сомневался,– Бо хотел пошутить на тему везения, но вздрогнул от озарения, которое пряталось от него с момента пробуждения и преследовало внутренним беспокойством.– У Вас желтые глаза! В смысле радужная оболочка желтого цвета…
Женщина рассмеялась в голос, демонстрируя безупречно ровные зубы – в молодости она, очевидна, была красавицей, а этот цвет глаз только добавлял ей хищную притягательность:
– Ты себя не видел! У тебя такие же. Это же планета категории B-17. Ты бы ослеп здесь за неделю с родными глазами. Криокапсула модифицировала тебя, изменила генетический код. У тебя не только глаза другие… Но остальные изменения не имеют внешних проявлений. Ты их не заметишь.
Она указала рукой в зенит, где ярко горела слепящая оранжевым светом звезда:
– Сейчас ты видишь только одно солнце. А через месяц из-за него покажется второе, голубое. Это двойная звезда. Пара солнц вращается вокруг общего центра массы. Поэтому здесь мир меняется до неузнаваемости трижды в год, когда поочередно светят оранжевое солнце, голубое, и оба вместе. Скоро начнешь вспоминать это.
– Вспоминать?– Бо забрался следом за женщиной в пугающую своей простотой конструкцию подъемника, стараясь держаться середины платформы.
– Криокапсула хорошенько покопалась в твоих мозгах, пока ты летел сюда,– она дернула незамысловатый рычаг, заставив лифт с пугающей скоростью направиться вниз.– Слишком много информации, необходимой для выживания здесь, чтобы учить тебя традиционным способом. Поэтому знания о новом мире тебе загрузили прямо в голову. Они проявятся как воспоминания. Ты увидишь