Елизавета Порфирова Сказки при Луне. Часть 2 Человек человеку — волк

Пролог

Homo homini lupus est — «Человек человеку — волк»,

Плавт, «Ослы», 493-95

Он снова замешкался. Промедлил. Опять принял неправильное решение: не заперся в доме перед превращением, не помчался как можно скорее в спасительный лес. И, как тогда, оказался в том самом дворе.

Он уже почти не контролировал сознание зверя внутри себя. Ему очень хотелось охотиться, ловить какую-нибудь сытную добычу. Лучше всего для этого подходил человек. Вот он. Вышел на балкон. Как в тот раз. Хорошо, что балкон этот находится совсем невысоко, до него можно допрыгнуть.

Одно мощное движение лап, и вот уже добыча прижата к полу, беззащитная, тёплая, свежая после сна. В этот раз никто ему не помешает: ни собственный внутренний голос, ни чёрный лохматый пёс. Он завершит дело до конца. И останется доволен. Доволен и, конечно же, сыт.

Добыча дрожала, придавленная сильными лапами к прохладному полу. Он нашёл её взгляд, чтобы увидеть в нём страх и насладиться им. Охота стократ приятнее, когда чувствуешь своё непререкаемое превосходство над тем, кого собираешься убить; когда видишь, что тебя боятся и твою силу признают.

Но что это?.. Вместо ужаса в глазах напротив — ярость. И они вовсе не такие, какие должны быть у человека. Они волчьи, такие же, как у тебя. И ты вдруг понимаешь, что существо под тобой дрожит вовсе не от страха. В нем что-то растёт. Огромное. Более сильное, более пугающее, чем полная луна на безоблачном небе.

Внезапно тот, кто только что, как тебе казалось, был беззащитной жертвой, превращается в охотника. Охотника на тебя самого.

Беги!.. Беги, жалкий пёс!

Но бежать некуда. Есть только стены вокруг и существо, продолжающее расти. Шерсть его встает дыбом, клыки в распахнутой беззвучной пасти становятся всё больше, глаза неотрывно следят за тобой, контролируя каждое движение. Ты загоняешь себя в угол, зная, что малейшая попытка атаковать или бежать приведёт к неминуемой смерти. Ужасной. Жуткой. Без права выбора.

Луна освещает вас обоих. Существо напротив, уже заполнившее собой всё пространство комнаты, светится серебром. Оно вдруг вскидывает голову и заливается беззвучным, протяжным воем.

Он широко распахнул глаза и уставился в потолок. Ему понадобилось немало времени, чтобы начать понимать: всё это было лишь кошмарным сном. Не до конца поверив в это, он резко поднялся с пола, быстрым шагом подошёл к двери, дёрнул за ручку и повернул ключ. Заперта. Он обернулся: окна закрыты и занавешены шторами.

Всё в порядке. Вот только дрожь в теле не прекращается.

Он подошёл к столу, налил из чайника воды в стакан и, шумно глотая, выпил.

Всё это было лишь кошмарным сном, в котором он вновь переживал ту ночь. Ночь, когда принял неправильное решение. Когда замешкался. Промедлил.

Из-за него пострадал ребёнок. Девушка, жизнь которой должна была сложиться иначе. В той жизни должно было быть много бессонных ночей, наполненных юношеской радостью, счастьем и любовью; томно-сладкие вечера, созданные для сказок и мечтаний; незабываемые рассветы, наполненные предвкушением нового дня и новых открытий.

Но он всё украл.

И теперь её ждёт совершенно иное будущее: бессонные мрачные ночи, в которых единственной радостью будет — суметь сохранить собственное я; утомительные вечера, неразрывно связанные с ужасом трансформации, беспокойством, желанием скрыться, отчаянной надеждой, что никто не заметит, не узнает; рассветы, которые невозможно будет вспомнить, потому что их затмит боль, терзающая тело и душу.

И всю оставшуюся жизнь девушка будет проклинать тот день, когда тоже приняла неправильное решение. Ей не стоило выходить на балкон.

А ему следовало тогда запереть дверь.

Теперь они оба прокляты. Когда-нибудь она узнает, кто искалечил её жизнь. И обязательно придёт, как пришла сегодня во сне. И, конечно, захочет расквитаться.

Он будет ждать её. И будет готов к наказанию, которое заслужил.

Если бы кто-то смог сейчас заглянуть сквозь плотно закрытые шторы в маленькую душную комнату, то увидел бы худого человека, стоящего возле стола с пустым стаканом в руке и смотрящего в пол, туда, где всего каких-то три минуты назад он очнулся от страшного сна.

Наверное, тогда этот кто-то подумает, что человек в комнате болен, потому что лицо его бледно, а тело блестит от испарины. И если этот кто-то окажется, по странному стечению обстоятельств, сведущим в магических делах и знающим особенности трансформации оборотней, он поймет, что этой ночью что-то пугающе человеческое и сильное вытолкнуло волчью сущность, не дав ей даже возможности побороться за своё место в этом худом и бледном теле.

Но никто не сможет заглянуть сквозь плотно закрытые шторы. Потому что к этим окнам никто не приходит по ночам просто так.

Глава 1 Мы

Это была, наверное, самая удивительная зима в моей жизни. Никогда прежде, — разве что будучи совсем маленьким ребёнком, — я не открывала для себя столько нового. Никогда прежде мне не приходилось так круто менять свою жизнь и так серьёзно задумываться над тем, что творится внутри меня.

Ещё не закончился ноябрь, а я уже почти наизусть знала лес, где стоял домик Силланта, и дорогу к нему. Мне довелось пить настоящую родниковую воду, обжигающе холодную, но такую живительную, особенно после долгой ночи скитаний по тяжёлому, заснеженному лесу. Я встречала мелких зверьков и зверей покрупнее, вроде лисиц, которых раньше никогда не видела в естественной среде обитания, только в зоопарке да на картинках. Я слышала шорохи под снегом, возле земли, и внутри деревьев, странные, непонятные, пугающие и завораживающие одновременно. Я видела бесчисленное множество звёзд, и даже тех, что никогда не смогла бы заметить, имея обычное человеческое зрение. Я знала отличие между запахом ели и пихты, еловой и сосновой шишки.

Всё это стало к середине декабря таким же естественным для меня, каким был шум машин на далёкой улице и запах утреннего кофе, проникающий сквозь сон. Границы моей реальности расширились. И я, словно двухлетний малыш, трогая, нюхая и пробуя, познавала всё то новое, что предоставила мне судьба.

В лес я уходила едва ли не каждый вечер. Нередко мы с Ладой встречались и вместе мчались по заснеженным полям, пролескам, узким тропкам и широким дорогам. Иногда сворачивали, чтобы взглянуть на какую-нибудь деревеньку или полюбоваться красивым видом. Затем некоторое время бродили по спасительному лесу, изучая его, знакомясь с ним всё ближе и ближе. А потом непременно навещали