на жалкое подобие сопротивления. Лорд–маг города был мертв, совет, управлявший им, публично уничтожили сестры Айзека. Никто из людей не мог выстоять даже против горстки обычных солдат–фехдов, не говоря уже об элите их армии — Судьях. Их мастерство владения оружием отточили века практики. Они обладали способностью так сильно воздействовать на чувства людей, что сумели бы превратить закаленных воинов в дрожащую массу. А оружие его народа далеко превосходило все, что человечество могло противопоставить для своей защиты. Среди этих недолговечных созданий Айзек и его сестры были подобны богам. Или кому–то вроде них.

Лишь увидев закутанных в лохмотья детей, которые жались к обгоревшим руинам своих домов, Айзек на короткое время почувствовал жалость. Самые старые люди казались ему недолговечными существами, а продолжительность их жизни — чьей–то жестокой шуткой, но эти дети — они уже были наполовину мертвы.

«Ты сделал выбор, — напомнил он себе. — Ты провел четыре года среди людей, оценивая их. Твой вердикт был суров, но справедлив. Не что иное, как абсолютное уничтожение. Полная зачистка континента от человека». Начиная с этого места, которое люди называли Благоприятным Краем.

Десять кораблей, составлявших Первую флотилию, заполнили гавань Сонливии. Все они — громадины из пушечной бронзы, и каждый из них превосходил размерами крупнейший боевой корабль, когда–либо построенный людьми. К тому же их приводили в движение не весла и не паруса, а огромные двигатели, которые легко пожирали пространства Бескрайнего Океана.

Сестры Айзека, Мелиссан и Нимувия, ожидали его на палубе флагманского корабля. Темно–синие плащи, означавшие принадлежность к Судьям, развевались за их спинами на шквалистом зимнем ветру.

— Брат, — приветствовала его Мелиссан. — Кажется, тебя что–то беспокоит.

Встав на носу судна, Айзек смотрел на пленников, суетившихся на палубе. Их были тут сотни, мужчин и женщин, которых он похитил и тайно ввез в город, чтобы ускорить его падение. Имплантаты в плоти пленников подавляли мысли и чувства, принуждали к абсолютному подчинению указаниям, которые давали Айзек и его сестры. Они будут безропотно служить своим бессмертным хозяевам, пока не умрут.

— Правильно ли низводить их до… этого? — изрек наконец Айзек. — Пилигримы учили, что рабство — величайшее из зол. В Прежние Времена заковать человека в цепи означало превратить его в нечто не лучшее, чем животное.

Мелиссан — одного роста с Айзеком, на голову выше любого из пленников–людей на корабле — подошла к брату. Ее волосы были подобны золотым нитям, а глаза черные, как тушь. Она — его полнокровная сестра, рождена теми же родителями.

— Они и есть животные.

Подняв изящную руку, она нахмурилась при виде снежинки, опустившейся на ладонь.

— Они дерутся, трахаются, а потом — умирают, не оставляя после себя ничего более значимого, чем это.

Она повернула кисть, и растаявшая снежинка скатилась каплей на палубу.

— Вспомни, что они сделали, брат, — сказала Нимувия, положив руку ему на плечо.

Она была младшей из них троих, и, хотя родилась от другого отца, чем он и Мелиссан, Айзек дорожил ею больше, чем кем бы то ни было на свете.

— Что они сделали с Адуаной и Ферианом. Что сделал с соседями по Благоприятному Краю богоубийца, который правил этим городом, Салазар, в своем заблуждении, что сможет умиротворить нас.

— Они — отрава, — добавила Мелиссан негромко, но голос ее был пропитан неистовым гневом.

Оказавшиеся поблизости пленники, ощутив ее ярость, подались в стороны.

— Отрава, которую нужно вычистить с этой земли. Как может столь недолговечная раса подняться над грязью, откуда выползла?

— Они не все такие, как ты говоришь, — ответил Айзек. — Не все. Есть некоторые, достойные нашего уважения.

Он понимал, почему сестра гневается. Она все еще винила себя в смерти сородичей. В том, что сказала «да» Адуане и Фернану. То решение будет преследовать ее вечно.

Приблизив лицо к Айзеку, Мелиссан впилась в него взглядом.

— Тебе следует избавиться от Полумага, дорогой брат. Боюсь, что привязанность к этому человеку плохо сказывается на твоей рассудительности.

Айзек ответил сестре столь же пристальным взглядом.

— Верно, он меня восхищает. Но я узнал и еще людей, которые тоже меня поразили. Воинов, преданных друг другу настолько, что они готовы умереть за товарища, как и любой из нас. Разве это не важно?

Он вспомнил Бродара Кейна и его друга Волка. Они были очень разными, но связь между ними казалась ему столь же прочной, как стальная палуба под ногами.

— Люди ничего не знают об истинной преданности, — заявила Мелиссан. — Эти существа стремятся лишь к удобствам, их мотивируют только алчность и страх. Они не испытывают таких чувств, как мы. Их «любовь» — лишь жалкое подобие нашей.

При упоминании о любви глаза Нимувии засверкали.

— У меня есть для тебя новости, брат. Вот почему мы позвали тебя сюда. Вторая флотилия выполнила свою задачу на Небесных островах. Генерал скоро прибудет. Мой суженый — в пути.

От слов Ним в душу Айзека закрался холодок, но улыбка сестры почти не оставила от него следов.

— Савериан, — произнес он.

Этот генерал считался живой легендой его народа.

Айзек вспомнил бойню на островах, где вырезали всех людей. Она была необходима. И Савериан от нее не уклонялся.

— Он приведет нас к победе, — добавил Айзек, однако его слова отчего–то прозвучали неискренне.

— Как и всегда. — Мелиссан указала на юг. — Эта «Белая Госпожа» — единственное, что отделяет нас от следующего этапа священного похода. Ее город падет, как только прибудет генерал. Когда последний лорд–маг Благоприятного Края умрет, Теласса станет нашими вратами на континент.

Айзек кивнул. Магия — единственный вопрос, на который фехды не могли дать легкий ответ. Их народ находился вне Структуры, вне плана, разработанного Создателем для этого мира. Магия была так же чужда сородичам Айзека, как и их способности — людям.

Но у фехдов имелось столь же смертоносное оружие. Оружие, которое губило миры.

— Их ждет Расплата, — тихо сказал он.

На губах Ним заиграла гордая улыбка.

— Как и эльфов до них.

Недолгую тишину, которая последовала за ее словами, нарушили глухой стук и вопль. Один из пленников упал с мачты. Стеная, он лежал на палубе, его правая нога была явно сломана от удара. Айзек узнал человека: один из тех, кого он пленил возле города Кархейна в первый год после возвращения на эти берега. Фермер, работавший на своем поле, который и не подозревал об истинной сущности незнакомца, приближавшегося к