Лишь горы белых

неподвижных облаков

Едва перемещаются по небу,

царящего

Отсутствия

(здесь звуков,

всегда присутствующих)

не нарушая.

5. VIII. 18.

24.

ЗЕЛЁНАЯ КОМНАТА

В эту комнату

залетают бабочки

И садятся,

сложив крылья,

в тёмных углах.

Солнце приходит в неё

после полудня,

А по вечерам она наполняется

сумерками.

В жаркие летние

Душные ночи

На её тусклый свет

Прилетают

Жуки, однодневки,

И мотыльки ночные.

Уховёртки.

Совки и бражники.

Они бьются о лампу,

Сердито жужжат,

И тихо шуршат

Географическими картами,

на стенах висящими.

Днём снаружи

слышны крики ястреба,

Что живёт где-то там,

где был

Детский сад.

Эта комната -

зелёный колодец,

С летом, которое за окном -

сосуд

сообщающийся.

7. VIII. 18.

25.

ПОСЛЕ СТА ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА

D.R.

В конце этого лета

В любом обычном

человеке,

Идущем по улице,

Я могу увидеть тебя.

Самая обычная майка,

И самые обычные шорты,

В которых ходят

Тысячи туристов по

Сотням городов

Всего мира.

Быть может,

Чуть более стройный

(Чем мужчины

одного с тобой возраста

в моей стране).

Ты слишком далеко,

Чтобы появиться здесь

с помпой,

Появиться открыто,

Но так,

Иностранцем,

Не говорящим ни слова

По-русски,

(И, конечно, не

узнающим меня)

По нашим летним улицам

пройти ты можешь,

Проскользнув

в приоткрытую дверь

пространства и времени.

В конце лета

приоткрываются

двери.

И даже мёртвые

Ходят среди живых

по улицам,

Не говоря уж о тех,

кто живёт пока

на одной с тобою

земле.

9. VIII. 18.

26.

МОРЕ И ПУСТЫНЯ

Всё более дырявые,

Всё более дрожащие тени,

Лето истончается

Ближе к завершению.

В небе,

оставленном стрижами,

Больше места.

Небо,

словно синяя пустыня

С миражами белых гигантских

облаков.

И небо, словно

Море,

Но некому

Нырять в него.

9 (8). VIII. 18.

27.

Moth

Серые крылья

Ночного мотылька,

Оставляющие на пальцах

Лёгкий след пыльцы.

Твоя жизнь -

это иллюзия,

но другой у тебя нет.

И мне тоже

Никак не поверить в то,

Что есть только то, что есть.

Что то, что есть - это всё,

и другого нет

ничего,

И не будет (уже)

Никогда.

11. VIII. 18.

28.

БАСТИОН

Женщины других народностей

Ходят по улицам,

Завернутые в ткани,

Качают детей,

За руку держат старших.

Их мужья где-то работают,

плохо, но всё лучше,

говорят на местном языке.

Их дети учатся в школах.

Холостые мужчины

их нации

Дробят, поднимая

каменную пыль,

Мостовые.

Укладывают тротуарную

Плитку.

Срывают зелёные наши холмы,

И вновь насыпают насыпи.

Собирают яблоки

На зиму

в городском саду.

А вечером

В тесных и прокуренных

Бытовках

Галдят и смеются

На своём языке,

И им изнутри кажется,

будто снаружи, вокруг,

Родные пески

И село родное.

Снаружи же

виден лишь

свет

В окнах бытовок,

(В выросшем за два дня

посёлке дорожных рабочих)

И кажется,

и пески средней азии,

И родное этим людям село,

Поместилось внутри,

в тесном вагоне времянки,

Откуда слышится смех

И незнакомая речь.

(Путём простого сложения

выходит, что

В этот час,

Село и пески

наступают везде,

Внутри и снаружи,

(Как силовое поле бытовки)

Пустыня всеобщая,

И небо над ней

С его звёздами.)

12-13. VIII. 18.

29.

ВЕЧЕРНИЙ СВЕТ

На улице, ведущей

к городскому парку,

чернеющему за домами,

Из открытого окна

с решёткой

(лето на исходе,

но не закончилось ещё),

вдруг долетает

кислый запах старости,

мочи и немощи:

(как облако),

Он как пятно живое,

Пульсирующая точка

В инфракрасной

Темноте.

**

... Перемещаются по стенам

Солнечные блики,

С раннего утра

Снаружи

Слышен щебет

птичий.

Комната и солнечные пятна,

послеполуденные тени -

то испытание последнее.

*

Освещеное солнцем

(вечерним)

Последнее поле,

Что нужно пройти,

Возвращаясь домой.

17-19. VIII. 18.

30.

ПЕРЕЧЕНЬ УХОДЯЩЕГО ЛЕТА

Что есть в парке,

Перед тем, как в него

Входит осень?

Красные стрекозы*,

Крики вОрона.

Жёлтые, самые скромные,

Безымянные почти,

Цветы

(Золотарник и чина,

Поздние лютики,

Ледвянец...

Зверобой на другом

берегу...

Прозрачная до невинности

(невинная до прозрачности)

Недотрога**)

Солнце,

Проплывающее в тучах,

Серебристое, как луна.

Жёлуди, со туком падающие

с дубов

на пустые лежаки

Пляжа.

Бурундуки и мыши,

Снущие меж норками

(под лежаками).

Запах реки,

И сама река,

идущая мелкой рябью,

постепенно обретающая

Безымянность

и покой

Безвременья.

... Ветер.

(Ветер, который уносит,

сдувает,

Из города лето.)

20. VIII. 18.

* стрекоза кроваво-красная, Dragonfly red, (Sympetrum sanguineum)

** золотарник обыкновенный, (Solidago virgaurea)

*** чина луговая, (Lathyrus pratensis)

**** лютики, (Ranunculus)

***** лядвенец рогатый (Lotus corniculatus)

****** зверобой, (Hypericum)

******* недотрога обыкновенная (Impatiens noli-tangere)

31.

ЛИЦО

В конце весны,

Полгода назад,

В одном из пригородов,

Которые выглядят, как сам

Город,

Но не имеют истории

(Так и кажется, что

Из-за поворота

Покажется старая водонапорная

Башня или здание

Сталинской эпохи,

Но оно не показывается,

Новое всё),

В большой белой церкви,

Просторной и тоже новой,

Отпевали человека,

Рождённого со мной

в один день.

При жизни

не было ничего,

Что бы нас связывало,

Но лишь это,

в конечном счёте,

и разделяло

нас.

Как ни пытаюсь,

я не могу сказать,

Что он, будучи живым,

Был мне другом,

Учителем,

Или чем-то большим.

Всего лишь

Разнояйцевые близнецы,

Со смещеньем во времени

И пространстве.

Брат, дальний родственник,

Близнец

В гробу.

Его лицо после смерти

впервые

Гладко обрили,

Как будто он, умерев,

Попался в сети людей,

любящих женщин,

И общества,

От которых прежде

Всегда ускользал.

Гладковыбритое лицо -

Как освежёванное,

Как знак чужой власти,

Как надругательство,

И как подлог, -