снова подошел к окну. День сегодня явно не задался. Минут через десять позвонили с вахты. У протеже спонсора не оказалось с собой документов, и пришлось просить охранника пропустить его под свою ответственность. Встречая гостя, Денис вышел в коридор. Бумажная табличка имела обыкновение отклеиваться, и посетителям порой сложно было отыскать редакцию среди многочисленных фирм, что, словно жуки-короеды, оккупировали трухлявый остов канувшего в Лету завода.

Через минуту в дальнем конце коридора показалась несоразмерно длинная и худая фигура. В глаза сразу бросилась расхлябанная походка и густая копна темных волос. Левой рукой посетитель размахивал, словно гвардеец туземной армии на военном параде, а правой бережно прижимал к телу черную папку. Оценив навскидку ее объем, Денис горестно вздохнул. Посетитель, тем временем, быстро миновал коридор и энергично пожал вялую ладонь главного редактора:

— Я от Самохина. Можете называть меня господин N.

— Ну что же, милости просим! — с вымученной улыбкой произнес Денис. Пропуская гостя в комнату, обреченно подумал:

«А он еще и большой оригинал! Можно только представить, что за бред в этой папке!»

Они сели по разные стороны стола. Пробегая глазами напечатанные страницы, Денис время от времени переводил взгляд на гостя.

Сколько же разных лиц и вот таких же папок пришлось повидать ему на своем редакторском веку! Сколько людей, разных по возрасту, характеру и воспитанию, смиренно ожидали его приговора. И у всех во взгляде читались страх и надежда. Отпечатанные на принтере, а то и на машинке страницы, несли в себе чувства и мысли, которым давно было тесно в тисках индивидуального сознания. Образы и красочные картины рвались наружу, требовали увековечить себя в виртуальной реальности. А создатели их мечтали осчастливить человечество плодами своей фантазии, поделиться сокровенным опытом, и, если судьба будет благосклонна, вписать свое имя в скрижали литературного бессмертия.

Но как разительно несхоже то, что несем мы внутри себя, и внешняя, реализованная в пространстве и времени, оболочка! Целая Вселенная внутри для стороннего наблюдателя предстает в облике заурядного типа — источника раздражающих звуков и помехи движению. Нечто похожее происходит с чувствами и мыслями доверенными бумаге. Остывая в напечатанных строчках, они теряют энергию. То, что пылало внутри сознания, оборачивается вдруг косноязычной нуднятиной или вычурным фарсом. Однако, сам автор в редких случаях может разглядеть эту метаморфозу. Для него строчки еще продолжают пылать сокровенным внутренним огнем, но далеко не всякий читатель может увидеть это пламя под пеплом печатных символов.

В начале своей редакторской деятельности Денис честно старался разглядеть проблески этого сердечного огня среди плохо построенных фраз и вымученных, мало похожих на разговорную речь, диалогов. И, если это получалось, давал начинающему автору шанс. Однако с годами, приобретая профессиональную черствость, все чаше отказывал. В последнее время, когда журнал балансировал между крохотным тиражом и полным небытием, печатались в основном рекламные материалы и изредка «гениальные» опусы прежних соратников. А жаждущие вписать свое имя в литературное бессмертие все шли и шли, на что-то надеясь.

Но сегодняшний гость никакого волнения, похоже, не испытывал. С ироничным любопытством он осматривал убогую обстановку редакции. Огромный, как у Сирано де Бержерака, нос двигался, словно флюгер при неустойчивом ветре. Глаза, как парочка веселых тараканов, бегали по книжным полкам, дешевому плакату с портретом Хемингуэя, пожелтевшим обоям.

«Правильно, этому чего волноваться! Знает, что если от Самохина, то не откажут». — с неприязнью думал Денис. Пробежав глазами несколько страниц, он отложил рукопись и попытался изобразить улыбку.

— Ну что же, буду рад ознакомиться. Через недельку сообщу о результатах. Кстати, телефон свой не забыли написать?

— Ой, забыл!

С театральным испугом гость изобразил попытку приподняться со стула, но сразу опустился обратно.

— Ладно, не надо. Найдем мы вас, — махнул рукой Денис.

— Ну, вот и славно! — произнес самохинский протеже, повторяя интонации патрона. Дальше последовало новое энергичное рукопожатие, и, наконец, долговязая фигура гостя, чуть не снеся головой дверной косяк, исчезла в коридоре. Закрыв дверь, Денис вернулся к столу и извлек из верхнего ящика распечатанную сигаретную пачку. В последнее время он начал бороться с вредной привычкой, но, то и дело, срывался под давлением внешних обстоятельств. Сейчас его снова вывели из душевного равновесия. И виной тому было даже не нагловатое поведение гостя, а сознание собственной зависимости от благодетеля. Нехватка презренного металла, оказывается, могла держать в узде куда эффективней, чем все политотделы и цензоры прошлых времен.

«Может бросить все к черту! Найти нормальную работу. Чтобы, как Васька Кошелкин, ходить в приличный офис, получать нормальные деньги». — думал он, жадно втягивая в себя табачный дым. Ленка давно уже подталкивала к такому решению. Однако, он чувствовал, что угнетающая зависимость от сильных мира сего на новой работе не исчезнет, а приобретет другие, может быть, еще более жесткие формы.

Затушив сигарету, Денис посмотрев на монитор и окончательно решил, что не судьба ему закончить сегодня верстку.

«Завтра с утра начну, на свежую голову. А сегодня, можно и этого чудика просмотреть. Все равно ведь придется это сделать!»

Открыв папку, он начал просматривать текст по диагонали. И вдруг в окно ворвался резкий, словно ружейный выстрел, вороний крик. Денис всегда относился к этому виду пернатых с каким-то мистическим чувством уважения и страха. Казалось, насмешливые, похожие на черные бусины глаза птицы видят куда больше, чем видим мы, возомнившие себя царями природы. И сейчас вороний крик будто изменил реальность. В помещении редакции вдруг стало сумрачно. В окно потянуло грозовой свежестью. Но главное, какой-то импульс заставил вернуться в начало рукописи. Теперь Денис, уже читал внимательней, чувствуя, как между ним и автором возникает незримая связь.

Текст явно не принадлежал перу профессионала, но некоторые правила остросюжетного жанра автор освоил. Во всяком случае, заявку на рассказ о событиях неординарных давал в первых же строчках:

…Хочу сообщить вам, милостивые государи, что повесть эта скрупулезно биографична и правдива. Однако, уверен, подавляющее большинство из вас примет ее, как плод фантазии автора. Не осуждаю! Не случись со мной всего, что случилось, и сам бы счел сие